Дверцы машины распахнулись. Сильный луч электрического фонарика на мгновение ослепил Арта и потух. Видно было, что машина стоит у металлического массивного шлагбаума. Вот машина тронулась, остановилась еще перед одним шлагбаумом, нырнула в длинный туннель из сосен, подъехала к приземистому белому зданию и затормозила. Открылась дверь, брызнула в темноту ярким светом, и чей-то голос спросил:
— Привезли?
— Да, — ответил человек, сидевший рядом с водителем.
— Обыскали?
— Чист.
— Давайте его быстрее. Босс ждет.
Джо Коломбо, глава гангстерской «семьи» Скарборо, строго говоря, не являл собой фигуру необыкновенную. Он не был ни отчаянным храбрецом, ни хитроумнейшим стратегом, ни безжалостным палачом. В равной степени он не был ни трусом, ни глупцом, ни добряком. Он был обыкновенным человеком, изучившим лишь в совершенстве правила игры, царившие в том мире, в котором он жил. Он никогда не нарушал этих правил, всегда следовал им и постепенно сделался их символом, хранителем традиций, олицетворением того порядка вещей, который создал его и который он укреплял. Он стал главой семьи, потому что никто лучше его не знал всего того свода и кодекса неписаных правил и законов, которые цементируют ее и удерживают пятьсот или шестьсот человек от взаимного уничтожения, не говоря уже о месте семьи в окружающем мире.
Он никогда не суетился, сохранял спокойствие, работал тщательно и никогда не оставлял недоделанных начинаний, ибо прекрасно знал, что неоконченное дело имеет иногда тенденцию превратиться в неожиданную автоматную очередь или никому не нужный скандал.
Были в семье люди более сильные, чем он, более храбрые. Стрелявшие лучше. Умевшие лучше, чем он, организовать нападение на конвой или убрать провинившегося толкача. Да, на отдельных дистанциях он мог и уступать другим, но в сумме многоборья он был недосягаем и потому уже много лет возглавлял семью.
Теперь ему предстояло серьезное испытание. Может быть, самое серьезное из тех, с которыми приходится сталкиваться главе семьи. Предстояло определить, кто из тех нескольких человек, которые составляли его ближайшее окружение, стал предателем. Он знал, что поручить это расследование кому-нибудь еще нельзя, потому что он, и только он, должен собственноручно выполоть сорную траву, пока она не заглушила всего поля, возделываемого им уже больше четверти века. Да и кому поручить, если он не знает, кто продал его семью, и сам дознаватель может оказаться как раз тем, кого они ищут. Разве что сыну… Нет, он должен найти его сам.
