Надо сказать, что фаэтонщик Габиб был охоч до подобных дел. И потому, даже не помянув о плате, приложил к правому глазу ладонь, выражая тем готовность служить, и сказал, что ради такого благого дела не только в Агдам, в "Питильбург" готов их доставить. Габиб знал к тому же, что на банщиков, брадобреев и фаэтонщиков молодой купец не жалеет денег.
Ночью, когда весь город спал, Абдулла сел в фаэтон Габиба, запряженный великолепной тройкой. Туда вскорости прибыла и Ягут в сопровождении служанки, тащившей тяжелый чемодан с ее платьями и драгоценностями. К чести девушки, надо сказать, что она не взяла ничего из подаренного ей па обрученье. Сняла даже бриллиантовый перстень и положила па стол.
Когда влюбленные сели в фаэтон, молоденькая служанка решила не упустить случая:
- А мне на счастье?
Купец в хлопотах не подумал об этом и не взял мелочи. Но не желая скаредничать при возлюбленной, вынул золотой и протянул девушке.
- Ишь хитрущая!... - усмехнулся Габиб и стал привязывать чемоданы. Потом влез на козлы, сказал: "С богом!" и тронул лошадей.
Когда фаэтон беззвучно выкатил из города, Габиб ослабил поводья, сытые кони, отдыхавшие весь день, охотно поскакали к Агдаму. Они знали эту дорогу, знали, что на остановках их ждет ячмень и прохладная родниковая вода, и это придавало им прыти.
Приблизившись к Куру-чай, белевшей бурунами в лунном свете, фаэтонщик остановил коней и стал внимательно разглядывать переправу. Река ревела, как верблюд по весне. Абдулла привстал на ступеньке фаэтона и тоже стал всматриваться: трудно было поверить, что можно вброд переправиться через мощные потоки воды, низвергающиеся с гор. Но Габиб влез на козлы, произнес: "С богом!" и дернул поводья. Кони спокойно пошли в воду, а молодой купец прошептал девушке:
- Ты не боишься?
Девушка искоса глянула на него, улыбнулась и сказала:
- А чего мне бояться?
Это был их первый разговор.
Вода едва не заливала ступеньки. Казалось, она вот-вот опрокинет фаэтон. Но Ягут вместе с жителями Курдобы не раз переправлялась через бурные реки верхом или на верблюде, и ее только забавляла тревога возлюбленного.
Когда они достигли середины реки, Абдулле показалось, что кругом нет ничего, кроме этой бушующей в лунном свете воды. Он то и дело поглядывал на девушку, но глаза ее улыбались, и в них не видно было ничего, похожего на испуг. Когда кони добрались до берега и стали подниматься на склон, Габиб крикнул: "Господи, помоги!" и щелкнул в воздухе кнутом. Кони, привыкшие к ячменю и к ласковому обращению, от этого звука вскинулись и галопом одолели прибрежный подъем.
