Юноша открыл глаза. Грустные, как у раненого джейрана, глаза взглянули на старую женщину, и лицо ее, потемневшее от солнца и от горя, словно бы озарилось светом. Она была мать...
Старуха ушла в горы и вернулась, неся полный подол цветов. Выжала из них сок, и ложку за ложкой стала вливать в рот больному.
Так продолжалось три дня. Оставшиеся в живых старики, завидя ее, опускали глаза, как бы разглядывая носки своих чарыков, старухи качали головами: "Баллы предала свой народ!".
Молча снося презрение земляков, старуха каждый день уходила в горы, приносила цветы и лечила больного. На седьмой день шахзаде открыл глаза и попросил есть. На одиннадцатый день войскам сообщили о полном выздоровлении шахского сына.
- Колдунья! - сказал шах, показывая старухе мешочек с золотом. Открой мне тайну этих лечебных трав!
- Нет, повелитель. Тайну эту я не открою никому из смертных. Но я даю твоему сыну такое лекарстве, что ему уже никогда больше не придется болеть.
И она подала шаху чашу, наполненную розоватой благоухающей жидкостью.
- Что это? - шах понюхал жидкость. - Мускус, амбра? Какой аромат - с ума сойти!
Он отпил из чаши, а остальное протянул сыну.
- В жизни своей не пил такого шербета!
Шахзаде выпил все до последнего глотка и протянул чашу старухе. Та облегченно вздохнула.
Шах бросил ей мешочек с золотом и обернулся к визирю:
- В тот раз злые духи нарушили мое торжество. Теперь я счастлив. Вели солдатам гулять три дня и три ночи.
- Выпущенная, стрела не возвратится обратно, - негромко сказала старуха. - У каждой минуты свое назначенье.
- Ты спятила?! - грозно воскликнул шах. - Что ты мелешь?!
Он вскочил, и в ту же минуту боль пронзила его тело. И шахзаде дрогнул и, словно вырванный с корнем кипарис, повалился на руки стоявшего позади чернокожего раба.
- Яд!... - вырвался крик из груди властелина. - Яд!... Шах рухнул на пол. Поднял голову, увидел сына, извивавшегося в муках, и взмолился: Колдунья! Спаси хоть сына!... Ведь ты говорила - мать!...
- Да, падишах, я мать. - Вздохнув, старуха уронила голову на грудь.
Шах и его сын умерли в страшных муках. Визирь приказал запереть старуху в ее доме, и каждый воин высыпал на крышу ее хибарки мешок земли. К концу дня, когда в облаках на вершине Савалана, поблекнув, исчез последний луч солнца, там, где стояла хибарка, высился огромный холм. Прошли дожди, уплотнили землю. На следующую весну на том холме вырос чертополох с желтыми колючками. Холм стали звать Старухиной Горой.
