– Ничего, – ответил Тодд, хотя по лицу было видно, что он удручен. Элизабет мягко улыбнулась:
– Что с тобой, очнись. Это я, Лиз. Неужели ты не можешь обо всем мне рассказать?
– Нет, – резко бросил юноша. – Не могу. Теперь стало не до улыбок – произошло что-то серьезное.
– Тодд, что с тобой?
Но парень, казалось, твердо решил молчать, хотя подруга продолжала настаивать.
– Да так, одна неприятность на работе, – только и выдавил он.
В последние несколько недель Тодд подрабатывал в отцовской фирме, но Элизабет даже представить себе не могла, что же там должно было произойти, чтобы так расстроить его, а больше он не сказал ни слова.
– Я действительно не могу. Честно, Лиз, иначе ты была бы первой, кто бы все узнал.
– Что-то серьезное? – спросила Элизабет со все возрастающим беспокойством.
Тодд испытующе посмотрел в ее глаза с явной озабоченностью. Наконец, по-видимому, решился.
– Нет, – тихо прошептал он, притягивал подругу к себе. – Пустяки!
– Слава богу, – облегченно вздохнула Элизабет.
Она положила голову ему на грудь, слушая, как спокойно бьется его сердце.
– Лиз, что бы я делал без тебя?! – воскликнул он и так крепко ее обнял, словно собрался переломить пополам.
– Боже мой, – засмеялась Элизабет. – Какой ты дурачок! – Она нежно провела рукой по его волосам, как бы успокаивая его.
«Смешной вопрос, – подумала она, счастливо улыбаясь в его объятиях. – Как хорошо, что нам ни секунды не нужно ломать над ним голову».
Наступило субботнее утро. Билл Чейз все еще нежился в постели, наблюдая за солнечными зайчиками, танцующими на стене спальни.
«Ну и неделька», – вздохнул он. Впервые за эти дни он наконец-то смог расслабиться. Но что было вчера вечером...
Билл даже застонал, вспомнив, какая катастрофа произошла вчера. А ведь начиналось все так хорошо! Заплыв удался на славу, и он был вне себя от счастья, когда понял, что победил.
Но Диди испортила все. Она сбежала с трибуны вниз и вела себя так, будто он выиграл Олимпиаду, а не простые школьные соревнования. В таком идиотском положении он еще никогда не был! Но разве ей объяснишь! Если попытаешься – сам потом не обрадуешься.
Только сейчас Билл понял, что в последнее время просто не может говорить с Диди начистоту: она стала прямо-таки болезненно уязвимой, любая мелочь выводила ее из себя и вызывала настоящую истерику.
«Как будто Ди сама специально усложняет наши отношения, – размышлял Билл, заложив руки за голову и задумчиво уставившись в потолок. – Она слишком боится, что я к ней охладею – вот и выдумывает всякую ерунду».
