– Господи, видел бы меня Пашка! – сказала я вслух и засмеялась.
Голос прозвучал в полутемной квартире как-то удивительно громко. Я отчего-то испугалась. Добралась до гостиной, включила свет. На журнальном столе валялись скомканные бумажные салфетки, надкушенные шоколадные конфеты и огрызки яблок. Пустая бутылка из-под виски покоилась на полу, рядом с пакетом сока.
– Неужели мы все выпили? – пробормотала я себе под нос и покачала головой.
Мама взирала на все это безобразие с холодной брезгливостью. Я только на одно мгновение встретилась с ней взглядом и тут же потупилась. Представляю, что бы она сказала. Хотя нет, даже представить себе этого не могу.
Я отлепилась от стены, дошла до столика, подняла пакет с соком. Пустой. Аккуратно поставила пакет на стол и отправилась в дальнейшее странствие. На кухню.
Темный коридор казался гигантским капканом, молчаливой мышеловкой, ждущей меня с нетерпением и жадностью. По коже побежали ледяные мурашки, я невольно поторопила себя.
Миновала коридор, ведущий к кухонной двери. Слава богу, почти пришла. Справа на стене есть выключатель. Сейчас я до него дотянусь, и все будет в поря…
Додумать не получилось. Потому что я за что-то зацепилась ногой, ойкнула и упала.
Удивительно, но удара я не ощутила. Похоже, что лежу на чем-то большом и мягком. Что же это такое? Я зашарила в темноте дрожащими от страха руками. И тут мои пальцы запутались в чьих-то волосах. Я замерла.
– Катька?
Мне никто не ответил.
Я резко отдернула руку. Неужели подруга лежит на кухонном полу? Почему? Напилась и потеряла сознание? Глупости, Катерина никогда не напивается до бесчувствия! Может, ей стало плохо?
«Да включи же свет, дура!» – сердито приказал внутренний голос.
Да, точно. Я забарахталась, пытаясь подняться на ноги. Со второй попытки мне это удалось. На вибрирующих коленях я добралась до стены, с трудом выпрямилась. Нашарила выключатель и нажала пластмассовую клавишу.
Оглянулась я не сразу: отчего-то мне было очень страшно. Мысленно посчитала до пяти, медленно повернулась… И тут же обеими ладонями зажала рот, заглушая рвущийся наружу крик!
На полу моей кухни лежал совершенно незнакомый мужчина в черном вечернем костюме. Галстук-бабочка сбился набок, ворот белоснежной рубашки неряшливо расстегнулся. Губы мужчины были странного синего цвета, в уголках рта запеклось что-то белое. Полуоткрытые глаза с остановившимися серыми зрачками, казалось, смотрели на меня с какой-то затаенной злорадной насмешкой.
