Коваль сидела в постели, держа обеими руками чашку с крепким ароматным напитком, в ногах у нее устроился Женька, лежа на боку и подперев голову кулачищем.
– Ты чего? – спросила она, заметив, каким взглядом он смотрит на нее.
– Соскучился, – улыбнулся Хохол.
– А-а! – протянула Марина, отпивая кофе. – Я подумала – злишься за вчерашнее.
– Не злюсь, – он переместился на подушку, обнял Марину за талию.
– Мы вставать будем сегодня? – поинтересовалась Коваль, поглаживая его по бритому затылку.
Женька уткнулся носом ей в шею и пробормотал:
– Нет. Сегодня суббота, будем весь день лежать.
– Знаешь, дружок, мне вообще-то не мешало бы в салон съездить, маникюр кошмарно выглядит, волосы тоже, да и массаж не помешал бы.
– Массаж могу и я.
– Можешь, кто бы спорил, но не тот и не там! – засмеялась она. – Давай быстренько слетаем и вернемся, даже охрану не возьмем, ну, Жень?
– Я тебе дам – не возьмем охрану! Думать забудь! – отрезал он. – Тот, кто завалил Ромашина, знал, что там была ты, мало ли что случиться может. Вспомни, столько раз было: не берешь охрану и попадаешь!
– И берешь охрану, все равно попадаешь, – сказала Марина весело. – Вставай, бугай чертов, поехали!
– Да я-то тебе зачем?
– О-па! А ты что, уволился? – удивленно повернулась Коваль к нему, стоя на пороге ванной.
– Нет. Но у меня выходной.
– И кто ж его тебе дал-то, болезный мой?
– Я не прошу ничего, я все беру сам! В том числе и тебя! – зарычал шутливо Хохол, срываясь с постели, хватая Марину в охапку и засовывая под ледяной душ. Она визжала так, что во дворе зашлись лаем собаки…
Через два часа Коваль была уже в салоне, лежала на массажном столе и расслаблялась под умелыми руками массажиста Виталика.
– Запустили вы себя, Марина Викторовна, – сетовал он, разминая ее спину и плечи. – Да и нога опять плохо двигается.
Она порой даже сама забывала о том, что правая нога так и не пришла в порядок после тяжелого ранения в позвоночник, и комплексов по этому поводу давно не испытывала, потому за помощью к массажисту обращалась крайне нерегулярно и бессистемно. Хромота была почти незаметна, хотя трость свою Марина и не забросила, а Женька любил ее любую и совершенно не выносил, когда кто-то напоминал о ее больной ноге. Вот и сейчас, сидя в углу кабинета в кресле, он моментально вскинулся:
– Ты давай руками работай, а не языком чеши, умник!
Виталик вздрогнул – он прекрасно знал, как больно может вывернуть руку Маринин телохранитель.
– Поворачивайтесь, Марина Викторовна, – проговорил он, и Коваль легла на спину. Виталик нервно сглотнул – она лежала перед ним почти совершенно голая, если не брать в расчет узкую голубую полоску стрингов.
