Она не могла оторваться от него, гладила его лицо, целовала, все смотрела, смотрела, словно видела впервые. Хохол тоже вцепился в нее и не выпускал, то и дело прикасаясь губами к ее губам, вдыхая запах духов, исходящий от волос и кожи. За дверью то и дело раздавались какие-то шорохи, и Марина ни секунды не сомневалась, что контролеры развлекаются, не веря своей редкой удаче – полуголая Наковальня в объятиях своего телохранителя прямо на продавленном диване в дежурке СИЗО.
«Повезло ушатым, будет о чем внукам рассказать…»
Они совсем потеряли счет времени, забыли, что есть всего только два часа, казалось, что они не закончатся никогда и они будут вместе еще очень долго… Но в дверь деликатно постучали:
– Время, Марина Викторовна…
– Черт, как же мало… – простонала она, натягивая джинсы. – Женька, как же это мало – два часа…
– Ничего, котенок, все наладится, – грустно сказал Хохол, тоже одеваясь.
– Я там тебе от бабы Насти сумочку привезла, – улыбнулась Марина, подергав его за майку. – Снимай, там все чистое…
– Спасибо, родная, – прижав ее к себе, сказал он. – Мне важнее то, что ты побыла со мной.
Он переоделся, и Коваль, поддавшись какому-то непонятному желанию, прижала к лицу его майку, пахнущую тюрьмой и Женькой. Подняв глаза, объяснила удивленному любовнику:
– Я ж по запаху людей различаю, что ты так смотришь? Пахнет тобой… Я приеду еще, но, думаю, это не понадобится, ты скоро выйдешь отсюда, только держись, ладно? Ради меня держись, обещаешь?
– Конечно, котенок, я все делаю ради тебя. Бабулю поцелуй, скажи, чтобы не переживала, я в порядке. Береги себя, девочка, очень тебя прошу…
Они вцепились друг в друга и так стояли до тех пор, пока не открылась дверь и не вошел капитан:
– Ну, идем, Хохол, пора, а то спалишь меня. Вы посидите пока, Марина Викторовна, я сейчас вернусь и выведу вас.
Женька обернулся на пороге и подмигнул:
– Держись, котенок!
– Да… – выдохнула она, отворачиваясь и пряча лицо в его майку, чтобы он не видел, как она плачет.
Его увели, а Марина осталась в комнате, которая теперь выглядела особенно пустой и казенной, убогой. Странно, но за эти два часа Коваль словно и не заметила, где именно находится, ей было совершенно неважно, как здесь, – ничего, кроме Женьки, не интересовало, а теперь… «Господи, как же мне вытащить его отсюда?».
Вернулся капитан, прикрыл дверь и выразительно посмотрел на Марину.
– А… сейчас. – Поняв, что он ждет, Коваль полезла в сумочку, вынув оттуда пятьсот долларов, протянула ему. – Спасибо за помощь.
