– Не вопрос! – решительно отозвалась Марина, резонно рассудив, что тысяча долларов – не такие дикие деньги, а обращаться за помощью к адвокату Петровичу после ссоры не очень хочется. – Когда?
– Ой, скорая какая! Погоди, переговорят с ним, потом тебе позвоню.
– Гриш, поскорее, а? – попросила она, вытаскивая из пачки очередную сигарету.
– Что, невтерпеж? – подмигнул Бес.
– Отвали-ка, – попросила Марина, закуривая.
– Слушай, а ты совсем не думаешь, что и кому говоришь? – поинтересовался Гришка, снова наполняя стаканы, Маринин – текилой, свой – водкой по самый рубчик. Коваль всегда удивляла его привычка пить водку из граненого стакана.
– Гриша, я уже вышла из того возраста, когда опасаешься показаться взрослому дяде дурочкой. И потом, я всегда лепила в глаза все, что думаю, отсюда все мои проблемы, – засмеялась она, чувствуя, что голова совершенно ее покинула. – Гришка, мне ведь домой пора…
– Как поедешь-то? Оставайся, – предложил он совершенно искренне, и Марина неожиданно для себя согласилась.
Гришка крикнул Бармалея, велел ему разместить на ночь Маринину охрану и ей самой тоже приготовить спальню. Охранник кивнул и пошел из гостиной, не забыв кинуть на Коваль сальный взгляд. Она засмеялась:
– Гриша, ты сейчас подмочил свою репутацию! Теперь твои люди будут знать, что есть женщина, способная отказать тебе!
– Да и хрен с ними! Ты ведь мне родня, – расчувствовался тот, наливая по последней. – Давай на сон грядущий, чтоб кошмары не мучили.
– А у тебя проблемы с этим?
– Иной раз всю ночь не сплю, – признался Бес, вливая в себя стакан водки. – А к тебе не приходят те, кого ты…?
Этот вопрос уже кто-то ей задавал, и ответ на него с годами не изменился:
– Нет. И никогда не приходили. У меня другое – Егор. Знаешь, иногда так явно вижу его, что разговариваю, прикасаюсь… а потом открываю глаза и понимаю, что это всего лишь сон был, и нет никакого Егора – только Хохол…
– Влюбилась, что ли? – насмешливо спросил Гришка.
– Ты не знаешь, что такое быть одной. Я уже не помню, как жила раньше, когда у меня не было никого, кроме собаки. Сейчас я не представляю, как возвращаться в дом, где никто тебя не ждет, где никто не рад твоему возвращению, тому, что ты просто есть… – Марина выпила текилу, сунула в рот ломтик лимона. – Знаешь, Гришка, я поняла одну простую вещь: ничто на свете, никакие деньги, никакое положение и связи не заменят вот этого чувства – быть кому-то нужной, любимой.
– Ладно, не кисни – вытащим мы твоего Хохла, придумаем что-нибудь. Ты только не держи на меня зла. Я действительно не при делах с гибелью этого мента, ты просто прикинь, мне же самому невыгодно было его валить, он ведь почти согласился уже помочь, еще немного дожали бы его – и все. Иди спать, завтра утрясем вопрос с твоим охранником.
