– Не надо доктора, только бинты и перекись. Там что – швы?
– Да, семь штук.
– Офигеть! Меня что, ветеринар штопал?
– Уж кого отловил в местной больничке, тот и штопал, – развел руками Женька. – Выбора не было, ты крови много потеряла. Еще хорошо, что группа у нас одинаковая, так прямо тут и переливали…
– Ты серьезно? Мне перелили твою? – Она подняла на него глаза – Хохол улыбался.
– Да, киска, мы с тобой теперь совсем родня.
– Спасибо тебе… ты в который раз вытаскиваешь меня…
– Только не плачь, ладно? Ведь ты же моя, как я мог не вытянуть тебя, зачем тогда мне жить? Не плачь…
– Женька, я никогда больше… никогда…
– Я знаю, киска, все знаю.
Они прожили в этом поселке почти месяц, никуда не выходя из дома, только Женька иногда ездил за продуктами на стареньком «жигуленке», стоявшем в гараже. Коваль привыкла засыпать и просыпаться с осознанием того, что не надо куда-то бежать, с кем-то разговаривать, кому-то что-то доказывать. Женька ни на шаг не отходил от нее, надышаться не мог, постоянно привозил откуда-то полевые цветы, готовил, не давая даже приблизиться к плите или хотя бы помыть посуду.
– Ты не для этого создана, моя киска, я сам, – говорил он, ласково оттесняя Марину от стола.
– Женя, мне уже стыдно – я все время валяюсь, а ты носишься вокруг меня, как нянька.
– А я и есть нянька, – он мимоходом чмокнул ее в щеку.
Никаких попыток сблизиться с ней он не делал, самое большее, что позволял себе, – поцелуи да еще обнять ночью, бережно прижав к себе. Но и только. Непонятно, почему он так вел себя, но Марине иногда хотелось, чтобы он стал прежним – необузданным, звереющим от одного только прикосновения к ней. Как он терпел столько времени – она не понимала, возможно, просто чувствовал себя виноватым. Но Марина не злилась на него за это, понимая, что рано или поздно все открылось бы и без его вмешательства. Женька просто немного ускорил процесс, испугавшись потерять ее.
– Женька, а что было бы, если бы вдруг я решила все бросить и уйти к Ромашину? – поинтересовалась Марина как-то, сидя у него на коленях и попивая молоко из граненого стакана.
– Что было бы? Да убил бы я тебя – и все. И сам бы за тобой следом, – совершенно спокойно ответил он, прижимая ее к себе. – Ты пойми – что бы мент ни говорил, он всегда ментом останется, это по жизни так. Не бывает исключений. Ну, пожили бы вы с ним какое-то время, а потом начал бы он вспоминать, как с работы вылетел из-за тебя, чего лишился, как семью кинул. Дети опять же… И пошло-поехало – стал бы тебя обвинять во всех неудачах, ругались бы… А ты ведь с гонором, киска, не стала бы терпеть. Вот и подумай. Вы с ним на разных планетах и никогда не сойдетесь.
