Она накатывала на меня, ее идеальные формы прижимались к моей груди, прогибала спину, отчего волосы рассыпались по моему лицу, тонкая талия расширялась, принимая в самое святая святых всего меня. Мои руки сжимали ее тяжелые ядра, отчего она становилась еще неистовее, позволяя проникать, казалось бы, туда, куда уже невозможно было войти. Она хваталась руками за свою длинную шею, поглаживая ее в наслаждении, и мне казалось, что я проник уже и туда…
Когда мы в изнеможении лежали на атласном покрывале, не ощущая ни собственных рук, ни ног, ни тел, Тамара и Севка, все еще одетые, принесли нам по бокалу искрящегося шампанского, распространившего по комнате сладковатый запах солнечного винограда. Увидев наши блаженные улыбки, молча поставили все на прикроватную тумбочку и почти бегом бросились к себе. Через минуту я уже слышал воркующие стоны рыженькой, ее азартные вскрикивания, шаловливые смешки, нелепые слова, которыми она то подгоняла Севку, то просила его не спешить.
Праздник Нового года для нас продолжался еще пару дней. За это время мы съездили с девчонками за город, а вечера проводили в ресторане. На третий день надо уже было выходить на работу.
Первый рабочий день нового года начался с ЧП. Рано утром в дверь позвонил Эдик. Он ввалился в квартиру и взволнованно сказал:
– Ребята, беда!
– Что случилось? – переглянувшись, спросили мы с Севкой.
– Люди Барона похитили Кольку!
– Погоди, какой Барон, какой Колька? В чем дело? Давай все по порядку!
– Нашего Кольку похитили!
Эдик подошел к столу, налил стакан воды, выпил и принялся рассказывать:
– Барон – правая рука покойного Грома. Сейчас, после смерти Грома, он возглавил центральную группировку. Я не знаю, каким образом он нас вычислил, – может, какая-то информация прошла, может, по своим каким-то каналам, – но Колька пропал со стоянки. Мы с ним снимали одну квартиру. Вечером вчера мне позвонил Колька, говорил странным голосом. А потом подошли его злодеи…
– Чьи?
– Да Барона! Стали всячески угрожать нам, говорить, что никогда не простят нам Грома, что мы ответим за это, что ночного клуба нам в жизни не видать, что он теперь их, и все в этом духе. Я слышал, как кричал Колька, – видать, они его били.
– Вот падла! – зло выругался Севка и стал ходить по комнате из угла в угол. – Надо что-то делать. Поехали в клуб! Срочно! Надо поговорить с Гусаровым, а потом созвониться с Сильвестром.
– Сильвестр же в отъезде, за границей, – напомнил я.
