Электромотор тали противно взвыл, и я снова ощутил неимоверную тяжесть, буквально расчленяющую мое тело.
– Мужики, вы что, в натуре!!! – заорал я благим матом. – Я выложил все, как на духу!
Отвяжите руки, перекрещусь!
Я не был лохом и знал, что живым они меня не отпустят. В любом случае. Но надежда всегда теплится в человеке, даже в самых критических, безвыходных ситуациях, а потому мне ничего иного не оставалось как играть свою роль до конца. Вдруг я ошибаюсь…
"Восточный человек" достал из кармана опасную бритву и вопросительно посмотрел на Храпова. Тот стоял потупясь, о чем-то размышляя.
– Парни, я не соврал! – продолжил я свою волынку. – Ну что вы в самом деле!?
– Заткнись! – рявкнул бас. – Еще успеешь накричаться.
Храпов поднял голову и испытующе взглянул на меня. Я изо всех сил пытался выжать слезу, но мои артистические способности достигли своего предела. К тому же я готовился к боли, страшной боли, которая мне уготована. Я совершенно не сомневался в участи, которая мне предстоит. Воюя с чеченами и зная их кровожадность к пленным контрактникам, я всегда носил в кармане гранату, чтобы в случае чего отправиться на небо, минуя пыточный полустанок. Мне, конечно, приходилось испытывать боль – я был три раза ранен – однако она не шла ни в какое сравнение с теми муками, что испытали буквально расчлененные русские парни, которых мы находили в подвалах разрушенных домов Грозного и в горах. И вот теперь у меня даже нет моей смертоносной палочкивыручалочки, последнего прибежища пусть и не храбрых, но отчаявшихся – это точно.
Держись, Сильвер, держись…
– Начинай… – тихо и буднично приказал Храпов и отошел в сторону – чтобы его не обрызгало кровью.
Я сцепил зубы и обречено закрыл глаза. Господи, прости меня грешного…
И в это время среди воцарившейся тишины неожиданно громко и нагло подал голос мобильный телефон.
– Алло! – это Храпов. – Да, конечно… Взяли. Как договаривались… Нет, пока нет. Почему!?
Понял, извините… Слушаюсь. Когда? Хорошо, ждем…
Я потихоньку поднял непослушные веки и посмотрел на палачей. "Восточный человек", матерясь под нос, с явным сожалением прятал свое страшное орудие в карман. Его напарник тоже был не в лучшем расположении духа. Но никто из них даже не заикнулся, чтобы убедить Храпова продолжить экзекуцию. А то, что ее почему-то отменили, и скорее всего начальники Храпова, я понял мгновенно. Господи, спаси меня! Если меня минует чаша сия, пойду в церковь и поставлю всем святым столько свечей, сколько они никогда еще не видели.
