– Один из конюших должен привести в порядок солому в сарае.
– И как это она упала? – хихикнула Дора. Николетт посмотрела на нее.
– Понятия не имею.
Кажется, повар тоже заинтересовался… В эту минуту из кастрюли, в которой что-то варила Жозина, через край полилась пена. Мюетта вместе с поваром раскричались, как ненормальные.
Николетт быстро вышла из кухни, взмахнув юбками.
– Итак, – прошептала Мюетта, набирая еще одну горсть бобов. – Разве я не говорила вам, что через неделю она будет в его постели?
– Я бы отдала ему себя всю, капля за каплей, – прощебетала Дора, покачивая пухлыми бедрами. Жозина расхохоталась, издавая стоны от якобы взаимного удовольствия. Лысый повар только головой покачал – какие тут дуры собрались! Он взял нож и начал разделывать цыпленка, потом повернулся к Доре:
– Твоя чаша так часто ходила по рукам, что я не уверен, осталась ли там хоть одна капля.
Дора округлила глаза, отвернулась. Когда повар вновь занялся цыпленком, она скорчила за его спиной гримасу.
Николетт мало заботили их насмешки. По крайней мере, сейчас. Она была взволнована, как ребенок, в предвкушении путешествия. Они поедут по склону, в низину.
Собственно говоря, ей предстояло увидеть лишь нормандское поселение: грязные улицы, убогие домишки. Но сердце билось в радостном ожидании. Ботинки расплескивали грязь, пока она бежала вдоль кустарников.
Небо окрасилось в кремовый цвет, холодный воздух наполнял легкие, и у нее закололо в груди. Какой прозрачный день! Он будет добрым, этот день. Она не знала, почему так решила. Может быть потому, что Лэр де Фонтен предпочел провести этот день с ней?
Во дворе седлали лошадей. Жюдо, подтягивая подпругу, услышал стук ботинок Николетт по булыжнику и посмотрел на нее неодобрительно.
Альбер проверил, хорошо ли подкованы кони. Он только мельком глянул на женщину. Ей показалось, что слуга де Фонтена сильно возмужал за последнее время.
Лэр подвел лошадь к Николетт, помог ей забраться в седло. Он улыбался так, словно какая-то тайная шутка не давала ему покоя.
Это была та же самая лошадь, на которой Николетт приехала из Парижа. Наклонившись к холке кобылы, она погладила шею, затем взяла поводья…
За воротами замка, среди высоких трав, мир, казалось, правил осенний бал. Холмы таяли в светлой дымке. Небо, словно бездонный колодец синевы, опрокинулось над головами всадников. Николетт давно не чувствовала себя такой счастливой.
Дорога – на самом деле грязноватая тропа – шла вниз по северному склону, затем плавно переходила в плодородную долину. Когда спуск закончился, Лэр поравнялся с Николетт и продолжил путь рядом с ней.
