Кашо поприветствовал Карла, усадил за стол, а потом представил де Фонтена – нового сеньора Гайяра. Кашо также упомянул королевскую пленницу, скандал во дворце, но ничего не сказал о том, что де Фонтен к нему причастен.
Возраст Карла было трудно определить – где-то около двадцати пяти – тридцати лет. С широкой грудью, в доспехах, он производил весьма грозное впечатление. Весть о скандале показалась ему забавной. Широко открыв рот, он громко расхохотался. Лэр заметил, что у Карла не хватает нескольких зубов, а длинный шрам тянется от нижней челюсти вверх по правой щеке. Лэр подумал, что, должно быть, именно так выглядел Атилла.[7]
Смех Карла был громким и довольно неприятным.
– Итак, Гайяр передан вам? Надеюсь, ваша пленница – милашка, – сказал он с похотливой усмешкой. – Здесь трудно найти развлечения, – Карл глянул на Кашо. – Вы предупредили его о крестьянах-бунтовщиках?
– Пока нет доказательств. Вы хотите есть?
Отведайте, пожалуйста! У вас есть также возможность хлебнуть моего яблочного вина.
– Вино делают из винограда! – усмехнулся Карл и, протянув мозолистую руку, взял кусок жареной баранины. – Эти бандиты, как вы их называете, убивают и грабят. Разве это не доказательство того, что крестьяне… – он не закончил мысль и повернулся к Лэру. – Де Фонтен, говорите?
– Да, – ответил де Фонтен, наблюдая, как Карл и двое его спутников поглощают пироги, мясо и все остальное. Жир тек по бородам двух голодных рыцарей и бритому подбородку Симона.
– Ну что ж, – Карл отделил очередной кусок мяса, – посмотрим, не окажетесь ли вы таким же трусом, как старик Лашоме.
Кашо покраснел.
– Вы слишком строги к своему соседу, – Франсуа повернулся к Лэру, – на Лашоме напали из засады, когда еще и месяца не прошло после его приезда в Гайяр. Половину гарнизона уничтожили сразу. После этого он редко высовывал нос из замка. И разбойники распоясались. Но мы с Карлом объединили свои силы и…
– Хм… Разбойники?! Почему вы их так назвали, если это всего лишь вонючие крестьяне?
По яростному выражению лица Адель было ясно видно, что она не жалует Карла. Хозяйка поднялась из-за стола, передала дочку няне и повела сына за руку в кухню. Няня последовала за хозяйкой, держа девочку на руках.
Если Симон и заметил ее недовольство, то ничем не показал этого. Он взял пирожок с мясом, обмакнул в остатки соуса и засунул целиком себе в рот. Быстро опорожнил кубок с яблочным вином, затем вернулся к обличению местных крестьян.
