Под впечатлением от прочитанной пьесы «Проводы белых ночей» А. Твардовский писал ее автору: «Это благородно, публицистично в лучшем смысле и в души западает со всей силой неслучайности и этого Вашего выступления».[7]
Лучшие качества, свойственные драматургии Пановой в целом, нашли отклик в душах современников и несомненно повлияли на советский театр шестидесятых годов.
Появление первых исторических повестей Веры Пановой оказалось неожиданным и для читателей, и для критики. Ничто как будто бы в ее творчестве не предвещало такого перемещения тематических и жанровых границ. При всем разнообразии мотивов главным объектом произведений Пановой на протяжении нескольких десятилетий оставалась современная жизнь в рамках пережитой ею эпохи.
После сборника исторических повестей «Лики на заре» (1966) художественные интересы писательницы значительно раздвинулись, обогатились. Ведь настоящая историческая проза всегда живет двумя эпохами: той, о которой рассказывает, и в еще большей мере своей собственной — тем временем, в которое создается. И если предмет исторического произведения находится в прошлом, то оценка его принадлежит настоящему; она диктуется реальными проблемами жизни, которые встают перед современной литературой.
Время, воссозданное в исторических повестях Пановой, — Древняя Русь: Русь Киевская, Владимиро-Суздальская и Московская. В «Сказании об Ольге» и «Сказании о Феодосии» это X–XI века, в повести «Феодорец, Белый Клобучок» — XII век, в повести «Кто умирает» — XVI, конец царствования Василия Ивановича, отца Ивана Грозного. Панова пишет о правителях и церковниках, о своеобразных отношениях между ними, о реальной практике власти и ее идеологических, религиозных покровах. В повестях раскрывается жизнь светская и духовная на Руси, как она закреплена летописным преданием, историей и осмыслена, прочувствована современным художником.
Герои двух первых «Сказаний» — киевская княгиня Ольга и игумен Киево-Печерского монастыря Феодосий были канонизированы церковью и причислены к лику святых. Но повести Пановой меньше всего напоминают канонические жития. За потемневшими от времени иконописными ликами писательница взялась разглядеть живые лица человеческие, понять реальных людей с их политическими интересами, личными страстями, духовными порывами. Условия для такого подхода подготовлены достижениями исторической мысли и — в особенности — необыкновенно возросшим общественным интересом к искусству, к самобытной культуре древней Руси.
