— Что случилось, тетя Мэри? — спросила с детской непосредственностью Мэдисон. — Ты будто привидением стала!
— Говорят не «привидением стала», а «привидение увидала», Мэдисон! — Майкл вмешалась немедленно, но тут же сообразила, что фраза девочки оказалась более точной.
Мэри предпочла не обращать внимания на догадки сестры и не пожелала объяснить толком, что растерялась, не узнав своего собственного отражения.
Эту растерянность усиливала способность Мэри взглянуть на себя глазами окружающих. За время долгой поездки она не раз ловила на себе взгляд матери, которая не в силах была подавить удивления. То же самое происходило поначалу и с Майкл, хотя девушку заранее предупредили, что ее сестра уже не монахиня. А на ранчо у Мегги и Коннора Мэри поняла, что отношение к ней его обитателей во многом зависело от ее монашеского облачения. Все были по-прежнему вежливы и внимательны, но не старались держаться на расстоянии: ведь отныне перед ними была не сестра Мэри, а просто Мэри.
И вот теперь, когда поезд затормозил перед станцией в Тусоне, Мэри терялась в догадках, какой прием ждет ее у Ренни. Майкл и Мегги, хотя и приняли решение Мэри не так агрессивно, как их мать, не смогли полностью скрыть своего смущения. Конечно, они были готовы поклясться чем угодно, что их отношение к Мэри никогда не менялось из-за того, что она была монахиней, что главным для них всегда оставалось то, что Мэри — их родная сестра. Однако чуткая натура Мэри не могла не уловить еле заметных перемен в общении с нею теперь, когда она рассталась с монашеским платьем.
Девушка без конца ломала голову над тем, насколько надежно защищало ее когда-то монашеское одеяние и как часто она избегала неприятностей не сама по себе, а благодаря образу благопристойной монашенки.
Как только поезд начал тормозить, Ренни передала мужу ту из двойняшек, которую держала на руках, и помчалась к личному отцовскому вагону. Джаррет беспомощно посмотрел на дочек, что было силы рвущихся на свободу, хмыкнул и зашагал следом за женой. Он поставил девочек на платформу как раз в тот момент, когда Мойра ступила на подножку вагона.
Первым теща заметила Джаррета, его веселую улыбку и густые темные волосы. «Красивый разбойник», — подумалось ей, точно так же, как когда она увидела его впервые. Ренни посчастливилось найти себе на редкость подходящую партию. Мойра приветливо улыбнулась Джаррету и совсем уже расплылась от счастья при виде двойняшек. Драматическим жестом она прижала руки к груди, утратив на миг дар речи.
