Он сделал особое ударение на двух первых слогах фамилии директора, которые можно было трактовать как «хитрость» и «коварство».
— Мой корабль отплывает через два часа, и вы сказали мне, что у вас есть то, что мне нужно. Как вы думаете, что мне делать с этим мальчишкой?
Мистер Каннингтон вдруг рассвирепел. Ему не понравился тон этого паршивого янки.
— Это именно то, что я вам обещал!
— Но он болен! Вы не сказали мне, что он болен!
И тут как нарочно у Колина начался приступ кашля. Куинси снова оглянулся, оценивающе посмотрел на лицо мальчика. Он увидел тени под глазами, его запавшие щеки и бледные губы и резко обернулся к директору:
— У него чахотка?
— Нет, простуда.
Куинси подошел к Колину, взял его за подбородок и жестко спросил:
— Это правда?
Колин подумал, что палец незнакомца сейчас приподнимет его над полом, но прикосновение этого могучего человека было неожиданно мягким. Он сделал невероятное усилие, чтобы не кашлять.
— Это правда, сэр, — произнес он. — Ни один доктор не говорил мне, что у меня чахотка.
Куинси сразу понял уловку Колина. В его словах не было лжи, правда состояла в том, что ни один доктор вообще никогда не осматривал его.
— Ты пойдешь со мной, мальчик? — спросил его Куинси. Держа пальцем острый подбородок мальчика, он внимательно посмотрел ему в лицо и оценил мужество и гордость, которые светились в его глазах. — Что скажешь…
— Колин, сэр! — с достоинством сказал мальчик. — Меня зовут Колин Торн, и я хочу пойти с вами!
— А ты знаешь, что я не собираюсь с тобой цацкаться, а заставлю работать на борту «Морской танцовщицы»?
Изо всех сил пытаясь показаться молодцом, Колин как мог выпрямил свое худенькое тело.
— Я хотел бы рискнуть, сэр.
Джек Куинси отпустил подбородок мальчика.
— Сколько вы просите за него? — спросил он директора.
— Три фунта.
— Да это целое состояние! — загрохотал Куинси. Колин вдруг испугался: что, если Каннингтон раздумает продавать его или Куинси раздумает платить?
— Если вы не возражаете, сэр, — вклинился он в разговор, — я буду считать себя обязанным вознаградить вас. С процентами, если вам будет угодно.
Куинси прищурился.
— Бог мой! Да он разговаривает, как настоящий банкир! — воскликнул он, обращаясь не столько к Колину или Каннингтону, сколько к самому себе. — Сколько тебе лет, мальчик?
— Десять, — ответил Колин, сплетя пальцы за спиной.
— Двенадцать, — сказал одновременно с ним Каннингтон.
Джек Куинси хмыкнул, не поверив ни тому, ни другому.
— Черт побери, это не имеет значения. Все равно мальчишка нужен мне в этой поездке.
