— Меня восхищает ваша способность во всем со мной соглашаться.
Брай быстро вышла из столовой, стремясь укрыться в спасительной тишине кабинета. Люк понимал, что она заставила себя смириться с его присутствием, но теперь он видел и другое — она постепенно проникалась к нему доверием. Недаром ведь она была столь откровенна с ним сейчас.
Прогуливаясь, он прошел мимо рисовой мельницы и вскоре неожиданно вышел к реке. Больше часа он сидел на берегу, упиваясь прохладным ветерком и наблюдая, как в домах рабочих плантации зажигались огни.
Люк не знал, была ли это просто его фантазия, однако его не покидало чувство, что он наконец-то вернулся домой. С первых дней работы в «Конкорде» он позволил себе роскошь вообразить, что работает на себя, а не на работодателя. Он думал о реконструкции дома и строительстве конюшни, руководствуясь не только соображениями целесообразности, но и собственными желаниями. Такого чувства он раньше никогда не испытывал и не мог решить, стоит ли ему испытывать его сейчас.
Он проанализировал все, что Брай рассказала ему об Ор-рине Фостере, затем вспомнил все, что знал об этом человеке по рассказам других и исходя из своего опыта. Люк подумал о матери, о своих тетушках и тех людях, которые снабдили его информацией, результатом чего стало его появление в этих местах. Узнали бы Оррина Фостера все эти люди? А если бы узнали, как бы они поступили?
Он вернулся в дом, не переставая размышлять на эту тему. Было бы неплохо еще раз осмотреть кабинет, решил он, но, проходя по коридору, увидел под его дверью свет. Брай все еще была там.
Люк на цыпочках прошел несколько шагов и открыл дверь в Музыкальный салон. Это помещение он посещал редко, а Брай, судя по всему, никогда сюда не заглядывала. Время от времени он видел, как Адди или кто-нибудь из слуг полировал поверхность рояля и сметал пыль с мебели. В комнате стояли две софы и несколько кресел эпохи королевы Анны. Здесь было достаточно места, чтобы добавить еще ряд кресел на случай концерта или сдвинуть стоявшие кресла в сторону, чтобы превратить ее в танцевальный зал. Акустика здесь была не очень хорошей, но помещение вполне подходило для небольших музыкальных вечеров.
Выдвинув стульчик, Люк сел к роялю, поднял крышку и легко пробежал пальцами по клавишам. Они были тугими, и ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы извлечь из них звук.
Он размял пальцы и начал играть гаммы. Потом перешел к упражнениям, постепенно усложняя их. Его пальцы стали более гибкими, и клавиши теперь поддавались легче. Люк попытался сыграть один из простейших этюдов Шопена, но все время останавливался, вспоминая нужные музыкальные ноты. Тогда он закрыл глаза, и играть стало легче.
