Второй: «Клон — такой же человек, как любой другой, его жизнь и свобода неприкосновенны».
Наконец третий: «Клон обладает всеми правами, что и его матрица (за исключением наследования дворянских титулов), материальные блага в момент возникновения клона делятся между ним и его матрицей поровну».
Все это я и решил использовать для того, чтобы уничтожить своего лютого врага.
Я подкупил личного врача-косметолога единственной дочери Хабарова — юной Долорес. Та, прокалывая девушке мочки ушей (чтобы вдеть в них подаренные папашей бриллиантовые сережки), незаметно припрятала в колбу клочочек ее кожи. А позже принесла эту колбу мне. Я сумел отыскать в содержимом сосуда жизнеспособную клетку, вырастил на ее основе достаточное количество «клеточной субстанции» и заложил ее в инкубатор.
И вот в один прекрасный день в автоклавах инкубатора компании вместо очередной партии в пять тысяч овец появилось пять тысяч Долорес Хабаровых. Причем дело это я сумел обставить так, что сам остался вне подозрения.
Это был сокрушительный удар. Ведь Хабаров должен был теперь содержать всю эту армию девиц наравне с дочерью, а впоследствии поделить между ними поровну свое наследство. Подавленный случившимся Клайд Хабаров свел счеты с жизнью.
Но это была только первая половина душещипательной истории. Дальше события развивались следующим образом. Когда я, давясь злорадным смехом, смотрел телевизионную сводку новостей, я увидел в ней заплаканную Долорес. Впервые я видел эту девушку собственными глазами и… влюбился.
Я потерял покой и сон. В конце концов я отправился в тот самый обширный сад, в котором провел детство и который теперь стал прибежищем всего выводка Долорес. Вид пяти тысяч и одной (первоначальной) возлюбленных, слоняющихся по райскому саду моего счастливого младенчества, вскружил мне голову. Но это было бы еще куда ни шло… Все пять тысяч и одна дева с первого взгляда по уши влюбились в меня. Иначе и не могло случиться, ведь мы были просто созданы друг для друга.
Что я мог сделать? Что я должен был предпринять? Выбрать одну, оставив несчастными пять тысяч остальных? Я не мог поступить так жестоко.
И суд совести приговорил меня. Я вновь подложил в инкубатор клеточную субстанцию человека. На этот раз — выращенную из моей собственной клетки. Причем запрограммировал инкубатор так, что сейчас он породил на один клон больше, чем в прошлый раз. Поскольку я знал, что теперь-то от руки закона мне уже не уйти и пожизненное заключение — минимальное наказание, которое мне грозит. А оставить несчастной, обделенной любовью хотя бы одну из Долорес я не мог и помыслить…
