«Ну вот, – подумала Фиа, с удовлетворением глядя на пальцы, – не дрожат, не дрожат совершенно». Воспоминания эти больше не имеют над ней той силы, как раньше, когда бешено билось сердце и вся она начинала дрожать. Она вылечилась, стала тверже, чем в детстве. Но в этой твердости была какая-то извращенность, как в неправильно сросшихся после перелома костях. Иногда она серьезно подумывала над тем, что наступила пора сломать неправильно сросшуюся кость, чтобы она срослась заново, как надо. Однако теперь это не имело особого значения.
Да, в ней течет кровь Меррика, но даже это можно использовать себе во благо. Кто еще, кроме нее, взращенной с рождения быть сообщницей, может предвидеть следующие шаги Карра? И если она использует свой смертельный дар, дар, полученный ею от Карра, чтобы переиграть его, она бросится на колени и возблагодарит Господа за то, что он сделал ее дочерью этого злодея.
Ее размышления были прерваны негромким стуком в дверь.
– Что случилось? – спросила Фиа.
– К вам джентльмен, мадам, мистер До... – Голос дворецкого звучал очень тихо и услужливо.
– Ты сказал – мистер Донн? – Сердце ее забилось.
– Нет, мадам, мистер Доланд. Фиа облегченно вздохнула.
– Скажи мистеру Доланду, что меня нет дома.
– Как вам будет угодно, мадам.
Мысли Фиа снова вернулись к прошлому. Она намеренно изображала обольстительницу, сама распускала о себе разные слухи. Все это было неправдой, но зато позволяло самым богатым претендентам на ее руку серьезно задуматься, прежде чем сделать предложение. А если никто не предлагает ей руки, кому же Карр отдаст дочь?
Еще не подняв глаза, Фиа поняла, кто стоит перед ней. А когда подняла, то пожалела. На нее бесстрастно смотрел Томас. Во взгляде его не было ни сочувствия, ни сострадания. Поражение было незнакомо ему. Он никогда не испытывал поражения.
Высокий, худой, широкоплечий, он мало походил на тех юнцов, которые проводили уйму времени за карточным столом ее отца. Теперь Томас стал даже еще привлекательнее. Черные волосы уже тронула седина, тело стало крепче, кожа загорела настолько, что никакая пудра не могла скрыть годы, проведенные в море, или стереть мелкие морщинки, собравшиеся в уголках серых ясных глаз. Красивые губы складывались в твердую линию.
На мгновение она снова почувствовала себя девочкой, беспомощной в своем увлечении, надеявшейся, что он заметит ее. Она тогда с отчаянием вслушивалась в каждое его слово и жаждала похвалы своего кумира. В глубине души она мечтала, чтобы его сила и храбрость были на ее стороне, чтобы он расправился с ее врагами.
