В свое оправдание скажу, что страшилки для Р. заключаются в наших беседах, инициируемых ею же. Бывший преподаватель общественных наук, она по сю пору- общественница. Правда, раньше ей за беседы и лекции платили деньги. А сейчас- нет. Но Р. уверена, что еще будет платно востребована. Потому в разговорах-тренингах нуждается.
В этой нужде посильную помощь ей оказываю я, приглашаемая под разными предлогами, чтобы в итоге стать то ли слушательницей (в такие моменты она убеждена, что пребывает в ударе, столь убедительна и безупречна в логических построениях, что мне нечего возразить.) А то в качестве оппонента. Этого Р. не любит, раздражается и восклицает на любые опровергающие ее реплики: "Ну это же бред! Ведь бред же!" При этом источником бреда ею могут объявляться и статистические данные ("Что, я не знаю, кто собирает эту статистику и как ее обрабатывает?") И документальные кадры кинохроники ("Да нагнали статистов, массовку, вот и вся ваша достоверность.") И газетные статьи ("Боже правый! Вы вторую древнейшую в союзники берете?! Я вас поздравляю с такими аргументами!") Одним словом, все, что не совпадает с ее мнением, объявляется бредом и домыслами.
При этом источники своих умозаключений, называемые ею "достоверными данными", она засекретила. Проговорившись лишь однажды на этот счет, когда разговор зашел о богатствах чиновников, в том числе Черномырдина. Р. клеймила клевещущих на Виктора Степановича, приговаривая: "Человек живет на зарплату. Это мне известно из наидостовернейшего источника". От кого же? "От самого Виктора Степановича!" Я, признаюсь, обомлела. Где же он перед вами отчитывался? "Да вот здесь, на этом самом месте, где сидите вы, сидела я, а он сказал: живу на зарплату, шиковать не приходится, но не жалуюсь. Разговор был фактически с глазу на глаз: он был один на экране, а я одна у экрана."
Не пасуя пред такими именами, смею возражать. Улучив момент, когда Р. сама вырулит на тему, я наглым образом пользуюсь случаем, не отказывая себе в удовольствии наблюдать за чувствами страха, паники, сменяющимися на лице собеседницы небогатой гаммой.
Для того чтобы вызвать в Р. ужас, надо просто покритиковать американцев. Или усомниться в правильности их действий где бы то ни было. Просто сказать в ответ на ее слезы по поводу раненого в Ираке янки: а чего, мол, ему там было делать? Сидел бы дома и был бы цел-невредим.
Р. в такие моменты оцепеневает, начинает ловить ртом воздух. Но потом справляется, оглядывается, словно опасаясь, что американцы подселили своего Большого Брата не только к Кремлю, Госдуме, Генштабу, но и каждому из нас, затем громко чеканит: "Что же это вы, Анна, выступаете против демократических преобразований в мире, поддерживаете диктаторские режимы террористов?"
