(На самом деле — все двадцать, но не будем ему потакать…)
— Какие у вас с ним отношения?
— Нормальные.
— Дружеские?
— Д-да… Товарищеские.
— Ссор, конфликтов между вами не было?
(Ч-черт, что он, собственно, имеет в виду?)
— Нет, не было. Отношения хорошие. Товарищеские.
— И он, конечно, давал вам читать свои статьи, рассказы?..
(Ха-ха. Теперь главное — небрежно).
— Да. Давал иногда.
— Какие, например?
— Н-ну, я не помню… Рецензию давал читать на Пикуля… (Опубликована в «Красной Заре»). Н-ну, что там еще… Да! Статью про Иванова давал читать…
— Это про какого же Иванова?
— А был такой директор Пулковской обсерватории…
Поговорили о Пулковской обсерватории, об Иванове, о репрессиях тридцать седьмого года, безвозвратно осужденных партией, и вдруг:
— А статью «Поколение, глотнувшее свободы» он не давал вам почитать?
— Как вы сказали?
— «Поколение, глотнувшее свободы»?
(На лице должна быть — задумчивость, в необходимой пропорции смешанная с искренним желанием угодить: вспомнить, обрадоваться, закричать «да, да, конечно!» И — сожаление, горькое сожаление).
— Нет. Не помню. Не давал… ТАКОЙ статьи — не давал.
— А вы вспомните. Постарайтесь. Это было недавно, с полгода назад всего, не больше…
Он настаивал, что не читал, не видел, не знает, упоминаний даже не слышал, а майор (с понимающей улыбкой, снисходительно, лениво, почти в шутливом тоне) настаивал, что, напротив, и слышал, и видел, и читал — забыл, видимо, все-таки полгода прошло, но надо вспомнить, это не трудно: «…был зимний вечер, незадолго до Нового года… Вы сидели с вашим другом Кикониным, пили чай. Пришел Мирлин, принес рукопись, и вы принялись ее читать… Вспомнили? Листки передавали друг другу, обменивались по ходу впечатлениями… Вы тогда еще неважно себя чувствовали, простыли, наверное, кутались в халат, помните?.. А потом спорили, статья эта вам не понравилась… Статья и в самом деле нехорошая, антисоветская, и вам она, естественно, не понравилась, вы с Мирлиным спорили, а потом даже сказали ему: посадят тебя, Семен, за эту статью…»
Во рту сделалось уже совсем непереносимо сухо, губы стали шерстяные, и голос сел. Надо было бы выпить воды, и графин со стаканом стояли тут же, недалеко, на отдельном столике, но нельзя было подавать виду… Гад, откуда он все это знает? Неужели же следили через окно… подслушивали?.. Телефон?.. Или жучка подсадили, пока я был на работе?
— НЕТ. НИЧЕГО ЭТОГО Я НЕ ПОМНЮ…
Говорят, есть теперь лазерные подслушивающие устройства — улавливают колебания оконного стекла, возникающее от разговора… Да чушь же!!! Чего ради устраивать такие сложности — чтобы Мирлина засадить? Да кто он такой, в конце концов?!.. Но если не подслушали, то откуда он может все это знать?..
