Озадаченная Элисон попыталась отшутиться:
– Я старейшая вдовствующая девственница в Англии.
Филиппе это явно не показалось смешным, потому что она продолжала, не обращая внимания на ее слова и вертя ниткой цветных бус перед глазами Хейзел:
– Ты закостенела в своих привычках. Я не думаю, что найдется человек, который мог бы изменить тебя. Я возлагала большие надежды на сэра Дэвида, но ему это не удалось, так что остается только надеяться на ребенка.
Элисон выпрямилась, потирая себе спину.
– О чем ты говоришь?
– Тебе нужен ребенок.
Это какая-то новая шутка, решила Элисон, широко раскрытыми глазами глядя на Филиппу. Она просто что-то не поняла, ведь ей всегда не хватало чувства юмора. Но Филиппа смотрела на нее с самым серьезным видом.
Ответ Элисон основывался на самой безупречной логике.
– Я не замужем.
– Дети не от брачной церемонии родятся, а когда спишь с кем-нибудь.
– Я это знаю. – Когда Филиппа усмехнулась, Элисон поняла, что в этом-то и крылся юмор. – Я хочу сказать, я госпожа Джордж Кросса. Я не могу просто взять себе любовника и…
– А почему нет? – удивилась Филиппа. – Какой толк быть госпожой Джордж Кросса, если ты себе хоть один-единственный грех не можешь позволить?
Бусы наскучили Хейзел, и, бросив их вслед за тыквой, она схватила снова горсть земли. Отнимая ее у нее, Филиппа добавила:
– Мне следовало бы сказать, еще один грех.
– Моя совесть чиста. Я каждый день исповедуюсь и исполняю епитимью, которую налагает священник.
– Он глух, – возразила Филиппа. – Не будь он глух, он бы всю деревню отлучил от церкви.
Элисон подавила улыбку и сказала чопорно:
– Пути Господни неисповедимы.
– Да, вот Он и послал тебе сэра Дэвида!
Хейзел снова начала выражать недовольство громким криком.
– Дай мне ключи, – попросила Филиппа.
Элисон дотронулась до кольца у себя на поясе.
– Зачем?
– Затем, что ей нельзя давать ключи, а если она получит то, что нельзя, она будет счастлива.
Элисон хотела было сказать, что это опасное начало. Если успокаивать ребенка, давая ему то, что нельзя, это может войти в привычку. Но тут ей пришло в голову, что и Филиппе приходится туго. Она должна без мужа любить ребенка, воспитывать, беспокоиться о нем. Больше всего беспокоиться. В отличие от нее, Филиппа не худела от тревог. На самом деле она скорее поправилась, но на лбу у нее заметно проступали морщинки.
Элисон бросила ей ключи. Они упали в лимонник, сломав один из побегов. Резкий запах привел Элисон в еще больший ужас, но Филиппа поспешно подобрала широкие листья.
