Дэвид зажал ему рот рукой. Его пространные объяснения неожиданно напомнили ему Берт, по которой он тосковал с каждым днем все сильнее.
А она скучает по нему? Не забудет ли она его, пока он в отъезде?
Он хотел взять Эдгара на руки и обнять его, но он знал, что Эдгар не потерпел бы такого урона своего достоинства.
– Я велел тебе говорить мне правду, – сказал он. – Это не значит, что ты должен признаваться во всех своих ошибках.
Эдгар высвободился из-под его руки.
– Значит, я должен только отвечать вам, когда вы меня о чем-нибудь спрашиваете?
– Ты только должен говорить мне то, что считаешь своим долгом сказать.
– Но откуда мне знать, что говорить?
– А откуда ты знаешь, что говорить на исповеди священнику?
– Наш священник глуховат, так что это не имеет значения, – быстро возразил Эдгар. – Он всегда налагает одну и ту же епитимью, в чем бы ты ни каялся.
Эдгар в нерешительности раскачивался на пятках.
– Ты понимаешь, о чем я говорю, – серьезно сказал Дэвид.
– Пожалуй. Я должен рассказывать вам о том, о чем мне не хотелось бы.
Только большим усилием воли Дэвид смог удержаться от смеха.
– Я и так скорее всего об этом узнаю, но я предпочел бы услышать от тебя.
Предвидя множество ошибок и признаний, Эдгар вздохнул:
– Как я узнаю, когда я смогу сам на себя полагаться?
Дэвид насквозь промок, и мокрая шерсть липла к телу, но он ответил:
– Способность здраво рассуждать приходит с опытом, а опыт приобретается ценой ошибок.
– Но ошибки можно исправлять, – раздался голос Элисон.
Они оба обернулись и увидели ее, стоявшую в дверях кухни.
– Иногда. – Капли воды, стекающие по его телу, напомнили Дэвиду осаду в летнюю жару, когда он был жертвой летучих и ползучих насекомых. – А иногда ценой ошибки бывает смерть. – Он взъерошил мокрые волосы Эдгара. – Вот почему ошибки лучше совершать, пока ты под защитой здешних стен.
Элисон подошла к ним. Под капюшоном плаща белым овалом светилось ее лицо.
– Вы согласны, чтобы Эдгар совершал свои ошибки под вашим руководством?
– Другого сквайра мне не надо. – Холодная капля скользнула по его спине, и он судорожно вздрогнул.
Элисон увидела, с какой гордостью вздернулся подбородок Эдгара.
– Тогда он ваш…
Вне себя от непрекращающегося зуда, Дэвид начал чесаться. Сначала он поскреб себе грудь, потом живот, потом…
Элисон издала какой-то звук, похожий на жалобный визг собаки, которой наступили на лапу, а когда он недоуменно поднял брови, она резко повернулась и удалилась.
– Что с ней такое? – пробормотал Дэвид.
