«Как с ней легко», – удивленно подумал Дэвид. Этому способствовало ее безмятежное выражение, которое поначалу так раздражало его. И в то же время ему хотелось так или иначе вызвать в ней какое-нибудь проявление чувств. Он сел и, когда она накрыла ему плечи полотенцем, мягко спросил:
– Почему вы ушли вчера?
Он видел, как ее рука с гребнем из слоновой кости приблизилась сзади к его голове, потом снова отдалилась. Гребень вцепился ему в волосы со лба, потом соскользнул назад к затылку и, запутавшись, застрял у шеи.
– Ой! – Он схватил ее руку, пытавшуюся разделить сбившиеся пряди. – Ой, не надо!
Он услышал тихий мелодичный смех и попытался повернуться, чтобы увидеть это чудо. Гребень еще сильнее впился ему в кожу.
– Вы всегда так стонете? Не хотела бы я оказаться рядом с вами, когда вы ранены всерьез.
– То другое дело. Без этой боли можно было бы и обойтись.
Он скрестил руки на груди и сердито смотрел прямо перед собой, в то время как гребень тянул и дергал его волосы в разные стороны. Он понял, что Элисон просто хотела сменить тему разговора, и это ей удалось.
– Чертовка! – пробормотал он.
Гребень замер.
– Что?
Он выпрямился, сожалея о былой широте своих плеч. За долгие месяцы недоедания его вид стал куда менее внушительным.
– Я спросил, почему вы не домыли меня вчера?
Ее рука снова мелькнула перед ним и, вооружившись ножницами, исчезла. Элисон щелкнула ножницами в воздухе, и Дэвид почувствовал у шеи прикосновение холодного металла.
Это у нее хорошо получилось, очень хорошо. Только очень умелый дипломат может дать почувствовать угрозу, не произнеся ни единого слова. Но зачем бы ей ему угрожать? Ведь он только задал простой вопрос.
Элисон, видимо, это поняла, потому что сразу же сказала:
– Я прошу извинить меня за то, что я покинула вас, но в первый день по возвращении домой у меня было много других дел, например, успокоить сэра Уолтера после вашего впечатляющего представления.
– Вот как? – живо отозвался он. – Так оно вам действительно показалось впечатляющим?
Ножницы раздражающе щелкали в его волосах, и по спине у него пробежала дрожь. Тонкие пряди волос, кружась, падали к его ногам.
– Все женщины в замке сочли его впечатляющим. Если они и не видели всего сами, то до них дошли преувеличенные слухи.
– Но на вас оно произвело впечатление?
Она сдула волосы с его уха, и он вздрогнул, но не от испуга.
– Большое впечатление. – Ее голос прозвучал отрывисто, как щелчок ножниц.
– Только не слишком коротко, – сказал он удовлетворенно.
