Его слуга ждал. Герцог разделся и надел темный халат, в котором был прошлой ночью.
Слуга ушел, а он все еще стоял, думая о том, что же предпринять.
Он решил, что было бы ошибкой снова следить за ними из соседней комнаты, к тому же он хотел поближе взглянуть на Филиппа Хедли.
Поэтому он подошел к комоду, стоявшему в углу комнаты, и взял из ящика револьвер. Убедившись, что он заряжен, герцог положил его в карман халата.
Он поднял один из стульев и поставил его за портьеру центрального окна. Там было достаточно места для маленького стула, так что на портьере не появилось ни морщинки.
Герцог оглянулся и увидел, что горят лишь две свечи в хрустальных канделябрах у его постели.
Он устроился на стуле, говоря себе, что все это ужасно тяготит и чем скорее он избавится от леди Люсиль, тем лучше.
В то же время, пока гости были в доме, он не хотел никаких сцен. Он хорошо представлял себе, как эта история, украшенная множеством преувеличений, начнет передаваться из уст в уста.
Она будет ходить и среди членов его клуба, станет одной из тем для беседы в каждой гостиной и, без сомнения, дойдет до принца Уэльского.
Единственный шанс удержать все в секрете, подумал он, это запугать леди Люсиль, пригрозив, что он откроет кредиторам, что ее муж жив. Тем более, что только сообщение из-за границы о смерти Хедли спасло того от ареста за огромные долги.
Герцог всегда знал, что Филипп Хедли — никуда не годный бездельник.
Люсиль, безусловно, все выжала из своего «вдовства», и только полученная от него астрономическая сумма компенсирует ей необходимость жить за границей.
«Я ее поймаю!»— с удовольствием подумал герцог.
Через четверть часа он услышал, как дверь его комнаты отворилась и кто-то — он знал, что это Люсиль, — вошел.
Молча герцог поднялся на ноги, чтобы следить за ней через щелочку в портьере.
Он видел, как она в изумлении уставилась на его кровать.
Люсиль была очень привлекательна, подумал он, с этими струящимися по плечам темными волосами.
На ней была лишь ночная рубашка, не скрывавшая красоты фигуры.
Ее белые руки были обнажены, и кружева ночной рубашки прикрывали ее высокую грудь.
Любой мужчина при виде такой прелестной женщины был бы пленен и очарован ею.
Но глаза герцога были суровы, а губы сжаты. В этот момент он ненавидел Люсиль, потому что уступил ей.
Пока она стояла, глядя на пустую постель, рядом возник Филипп Хедли.
— Что случилось? — спросил он шепотом.
— Его здесь нет! — ответила леди Люсиль.
