– У меня были причины так поступить. Встречают, как известно, по одежке. Ты бы меня на порог не пустил, если бы знал правду.
– Признаюсь честно, я был в шоке, когда узнал, что твоя мать каждый день раздевалась перед десятками мужчин, бесстыдно вертя полуобнаженным задом!
– И т-ты ещ-ще удивляешься, что я скрыла от тебя мое происхождение, – дрожащим голосом произнесла Эйвери. – Да таким, как ты, даже не приходит в голову подумать: а был ли у нее выбор? У матери-одиночки!
– В мире тысячи матерей-одиночек, но далеко не все они работают стриптизершами. В наши дни женщина может найти более достойное занятие.
– Я не стыжусь моей матери и того, как она зарабатывала на жизнь! И что бы ты ни говорил, мое мнение останется неизменно. Я знаю правду: мама была слабой, но не испорченной женщиной! – Эйвери перевела дух. – А мужчины ее не волновали. Ей было слишком больно, когда ее бросил отец. Не думай, что я выросла в окружении постоянно сменяющихся «дядей». Мама была достаточно нравственным человеком, не транжирила деньги, как большинство ее коллег, откладывала каждый доллар и в конце концов смогла купить небольшое кафе…
– Ту самую забегаловку, о которой ты говорила с таким пренебрежением девять лет назад, да?
– Именно! А все потому, что я была в том возрасте, когда не умеешь ценить чужой труд и принесенные ради тебя жертвы. Конечно же я воротила нос! – И еще старалась скрыть от тебя правду обо мне любыми способами, мысленно добавила Эйвери. – Но мама нашла силы с честью выйти из сложной жизненной ситуации.
Она нервно закусила губу, и Кристиан почувствовал укол совести. Больше всего ему хотелось привлечь ее к себе и погладить по волосам цвета меда. Вместо этого он сосредоточенно изучал собственные ботинки.
– И что твоя мама делает теперь?
– Она умерла. Три года назад. Деньги, полученные от продажи кафе, помогли мне начать собственное дело.
– Мне очень…
– Ничего подобного! – яростно воскликнула Эйвери. – Незачем говорить, что тебе жаль, потому что это не…
– Послушай меня, – перебил ее Кристиан. – Конечно же мне жаль, что она умерла. Я потерял мать, когда был совсем ребенком, поэтому знаю, как это больно. Больно в любом возрасте.
Эйверй внезапно поняла, что, когда этот человек говорит так искренне, так нежно, он еще опаснее для нее. Потому что ей начинает казаться, что он воспринимает ее как равную. А это не так.
– Спасибо за сочувствие, – немного скованно ответила она.
– Удивлена, что я не такой черствый, как ты думала?
