– Сам ты не стоял! – сказал Тыликов.
– Стояли они! Мы видели! – зашумели девчонки, которые были впереди.
– Это что здесь происходит? – прозвучал взрослый голос, и все на миг замолчали: увидели Розу Михайловну – учительницу из третьего "Б". Роза Михаиловна была пожилая, с черной прической, похожей на кавказскую папаху, и строгая. – Почему такой беспорядок? Это опять Тыликоов верховодит?
Тыликов сказал:
– Как что – сразу я.
– Это Рыбкин, – с улыбочкой объяснил Транзя. – Это воспитанный тихий Рыбкин лезет без очереди, да еще не один, а с подружкой.
– Мы стояли! – крикнул Максим.
– Тихо, тихо, – сказала Роза Михаиловна. – Все должны стоять на своих местах. Никто не должен нарушать дисциплину.
И она удалилась, уверенная, что навела порядок и рассудила спор.
– Ясно, моя Рыбочка? – спросил Транзя. – В очередь! Занимать надо, моя хорошая. Во-о-он там! Топай-топай-топай… – И он показал в хвост очереди, где только что пристроился в полном составе еще один класс.
– Ну их, пойдем куда-нибудь, – шепотом сказала Таня.
Максиму все еще хотелось покататься на колесе.
Но стоять здесь после всего, что случилось, было тошно.
– Пойдем в тир. Я пятьдесят копеек могу истратить вместо обеда.
И они пошли рядом, не оглядываясь. Все замолчали. Потом Тыликов окликнул :
– Макс, иди на мое место! А она – на Веркино!
– Спасибо. Мы в тир, – сказал Максим.
Где тир, они точно не знали и слегка заплутали в аллеях. Оба молчали. Максиму было неловко за ребят. И за себя: не смог добиться справедливости. Чтобы заглушить неловкость, он досадливо сказал:
– Этот Транзя такая шпана. Все знают. А туда же, в патруль…
– Противный, – согласилась Таня.
Заросшая дорожка снова привела их на край площадки с аттракционами.
И тут, словно его звали, опять появился Транзистор! Выскочил из кустов. Теперь он был один. Увидал Максима с Таней и злорадно заухмылялся:
– Что, не пришлось покататься, Рыбочка? Видишь, как нехорошо лезть без очереди.
– Знаешь, что у него на повязке? – громко спросил Максим у Тани. – "ПП" – подлая прилипала.
Он был уверен, что вблизи от учителей и вожатой Транзя не посмеет его тронуть. Но тот вдруг прыгнул и толкнул Максима в кусты. А сам – следом. Теперь кругом были только ветки. Транзя ловко выкрутил Максиму руку.
– Пусти!
– Говори: "Витенька, прости, я больше никогда не буду".
Максим увидел круглые Танины глаза и понял, что потеряет сознание, а говорить такие слова не будет.
Но боль была нестерпимая. Транзя надавил еще сильнее, и Максим упал коленками в траву.
