Когда они добрались до пристани в Нерроухэвене, Каспиан обнаружил, что встречать их собралось множество людей.
– Об этом-то я и посылал вчера вечером сообщение, – сказал Берн. – Все они – мои друзья, честные люди.
Как только Каспиан ступил на берег, в толпе раздались крики: «Ура! Нарния! Нарния! Да^ здравствует Король!» В тоже самое мгновение, также благодаря посланцам Берна, во многих частях города начали звонить в колокола. Тогда Каспиан приказал поднять свое знамя и трубить в трубы. Солдаты с суровыми лицами обнажили шпаги и торжественно промаршировали по улице, да так, что улица задрожала. Утро было солнечным, и на их броню невозможно было долго смотреть, так ее блеск слепил глаза.
Вначале их приветствовали только те, кого предупредил посланец Берна, кто знал, что происходит, и хотел, чтобы это произошло. Потом к ним присоединились дети, которым понравилось это зрелище, ведь подобные процессии они видели очень редко. Затем их поддержали школьники, тоже любившие процессии и надеявшиеся, что среди всеобщей суматохи о занятиях в школе в этот день будет забыто. Затем все старухи повысовывали головы из дверей и окон и начали переговариваться друг с другом и кричать «ура» королю, ибо что значит какой-то губернатор в сравнении с Королем. По этой же причине, а также потому, что Каспиан, Дриниэн и вся свита были так красивы, к ним присоединились и все молодые женщины. А мужчины подошли посмотреть, на что глазеют женщины. Итак, к тому моменту, когда Каспиан добрался до ворот замка, почти весь город бурлил и шумел; и Гумпас, сидевший в замке и копавшийся, путаясь, во всевозможных счетах, анкетах, правилах и регламентах, услышал этот шум.
У ворот замка трубач Каспиана затрубил и крикнул: «Отворите королю Нарнии, прибывшему навестить своего верного и любимого слугу, губернатора Одиноких Островов». Надо отметить, что в эти дни на островах все делалось очень небрежно и неряшливо. Открылась только небольшая калитка, и из нее, держа в руках заржавевшую пику, вышел взъерошенный тип в грязной старой шляпе вместо шлема. Он заморгал, увидев перед собой сверкающие на солнце латы.
– Немте-вть-хосттво, – пробормотал он, что должно было означать: «Вы не можете видеть Его Превосходительство». Никаких встреч без предварительной записи кроме, как между девятью и десятью утра вторую субботу каждого месяца.
– Обнажи голову перед Нарнией, ты, собака, – прогремел Лорд Берн и слегка ударил его рукой в латной перчатке. От удара шляпа слетела у стража с головы.
