Боб взял ее за руки и посмотрел прямо в глаза.
— Скоро мы будем вместе. Непременно. Обещаю. Просто… — Он замялся, затем продолжил:
— Не так легко одним махом обрубить одиннадцать с лишним лет своей жизни.
— Ну, может, ты просто честно ей признаешься, что завел другую женщину? Не может же она тебя удерживать силой, зная, что с ней ты несчастлив. Тебе ведь плохо с ней. Боб? Ты же хочешь быть со мной, да?
— Конечно, дорогая.
Элламария всплеснула руками.
— Ну так признайся же ей! Расскажи про нас.
— Хорошо, постараюсь.
— Нет, — покачала головой Элламария. — Пообещай мне, Боб. Поклянись, что расскажешь.
Он посмотрел в сторону, лихорадочно размышляя. Что делать? Что сказать?
В это мгновение Элламария прикоснулась к его щеке и, заставив повернуть голову, заглянула ему в глаза.
Ее взгляд был затуманен и преисполнен мольбы, как у ребенка, выпрашивающего долгожданную игрушку. Ну как ей отказать? Боб улыбнулся и кивнул.
— Хорошо, — промолвил он. — При первой же возможности я ей все расскажу.
И тут же проникся глубочайшим отвращением к самому себе.
Элламария восторженно прильнула к нему.
— Боже, как же я тебя люблю! — вскричала она. — Ты никогда не пожалеешь, клянусь! Со мной ты будешь счастлив.
— Не сомневаюсь, — сухо произнес он.
Из-за закрытой двери кабинета Билла Прюитта доносились монотонный гул голосов и стрекотание пишущих машинок. Все обсуждали одно и то же. Дженнин Грей не явилась на съемки утром в четверг. Честолюбивая Дженнин Грей, для которой не было в жизни ничего важнее работы, пропустила съемки.
Недоуменно покачав головой, Билл закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он догадывался, о чем все сейчас говорят.
Что Дженнин Грей относится к своему делу свысока, убеждена, что достойна куда большего, и, не явившись, просто лишний раз подчеркнула свое высокомерие. Он решил поговорить с самой Дженнин Грей.
Однако пока разговор у них не клеился. И как после этого он может хоть попытаться ее выгородить, если она наотрез отказывается сказать, где была вчера утром?
Билл Прюитт снова вздохнул и отвернулся от окна.
Дженнин, понурив голову, сидела у его стола, нервно теребя носовой платочек.
— Джен, — сказал Билл и тут же заметил, как напряглись ее плечи. Подойдя поближе, он произнес:
— Посмотри на меня, Джен.
Дженнин Грей приподняла голову, и он заметил, что се веки опухли, а глаза покраснели от слез.
— Если не хочешь рассказать, где была, то придумай хотя бы что-нибудь. Наври с три короба, по только не талдычь о своем сожалении.
