Джулиус Бент спрыгнул с седла и успел поймать падавшего спутника, которого ранили дважды: в ногу и в грудь.
Флинт прошелся по двору, пытаясь оценить ситуацию. Они могли успешно обороняться днем. Ночью, однако, они были обречены на поражение при первой же атаке. Нападавшие могли скрытно приблизиться под покровом темноты, поджечь постройки, а потом поодиночке перестрелять всех подряд.
Помощи ожидать не приходилось. Если Болдуин решил охранять телеграфную станцию, то едва ли власти узнают о нападении до того, как оно завершится, а после этого Болдуин мог сказать, что произошла стычка между скотоводами и скваттерами.
Телеграфная станция…
Джим Флинт, задумавшись, перестал расхаживать по двору. Болдуину можно нанести поражение — ведь есть Нью-Йорк. Туда можно дать телеграмму. Он вошел в дом.
— Как только стемнеет, нам надо уходить, — сказал он Нэнси.
Геддис кивнул.
— Правильно. Сегодня ночью они все равно сожгут ранчо.
Сожгут ранчо? Нэнси медленно огляделась, не представляя жизнь без этого дома. Она в нем выросла. Здесь все напоминало отца и дядю. Однако она понимала, что Флинт и Геддис правы.
— Нам нужно взять с собой как можно больше еды, — сказала она. — И вьючных лошадей. Вряд ли они думают, что мы убежим.
— Куда мы поедем? — мягко спросил Геддис.
— Есть только одно место, — сказала Нэнси. — Мы поедем в Дыру В Стене. — Она повернулась к Флинту. — Это пастбище, обнесенное лавовыми полями — двенадцать тысяч акров. Вряд ли люди Болдуина знают о нем.
Флинт внимательно смотрел на Нэнси. Он понимал, чего ей это стоило. Дом был для нее жизнью, памятью, всем, что она имела.
— Нам придется взять Флинна, — сказала она, — и Ли Томаса.
Раненый Томас усмехнулся Флинту.
— Вы меня только посадите на коня, мне больше ничего не надо.
Когда они остались одни, Нэнси обернулась к Флинту.
— Джим, я рада, что ты здесь.
— Да, — сказал он. — Мне бы не хотелось быть вдали от тебя. — Поймав ее быстрый взгляд, он добавил: — В такое время.
Флинт вышел во двор. Над континентальным водоразделом сиял раскаленный огненный шар солнца.
— Если ты не будешь осторожен, — сказал он вслух, — ты окажешься страшным дураком.
Лотти Кеттлмен застыла у банковского окошка.
— Я не понимаю, — протестовала она. Она была очень бледна и кипела гневом. — Я…
— Простите, миссис Кеттлмен. — Кассир был вежлив, но голос его был холодным. — Мистер Кеттлмен закрыл свои счета несколько недель назад. — Он помолчал, устыдясь, что сам он был доволен. Эта женщина всегда вела себя высокомерно и презрительно, с ней трудно было иметь дело. — Как раз перед отъездом в Вирджинию.
