Джудит отвела лошадь на поводу на расстояние более ста ярдов от лагеря, затем села в седло и некоторое время ехала шагом. Потом — галопом.
Добравшись до слияния двух ручьев, повернула по верхнему, и я последовал за ней. Полмили я гнал вороного галопом, и, надо признать, шел он неплохо. Затем я сбавил скорость, снял с луки седла лассо и вытряхнул петлю.
Она услышала, что я скачу за ней, и стала подгонять коня. Примерно две мили мы неслись как на скачках, но вороной оказался быстрее. Приблизившись, я набросил на ее плечи лассо. Вороной, не приученный к ковбойской работе, не остановился, и мне пришлось натянуть поводья. Девчонка вылетела из седла, шлепнулась на землю и тут же вскочила, готовая яростно защищаться. Но я связал слишком много бычков для клеймения, чтобы сплоховать на сей раз. Прежде чем Джудит поняла, что с ней случилось, она была надежно опутана веревкой и могла только кричать.
У нее оказался удивительно богатый словарный запас, что меня, человека, чувствительного к слову, почти шокировало. С самого раннего возраста она общалась с торговцами лошадьми и знала такие выражения, которых я никогда не слыхивал.
Пока она ругалась, я молча сидел в седле, делая вид, что не обращаю на нее внимания. Потом снял шляпу, прошелся пятерней по волосам, надел шляпу, наклонился, подхватил беглянку и перебросил через седло ее Рэма головой в одну сторону, ногами в другую.
Когда мы вернулись в лагерь, Галлоуэй уже собрал вещи.
— Что это у тебя там, братишка? — спросил он.
— Кое-что поймал в лесу. Будь поосторожнее: оно кусается и, судя по звукам, которые издает, страдает водобоязнью.
Держась подальше от каблуков и зубов, я снял Джудит с седла.
— Мэм, мне не нравится обращаться с кем-либо подобным образом, но вы сами виноваты. Ну, а теперь, если будете вести себя спокойно, я вас развяжу.
Несколько минут она говорила без остановки, а потом разрыдалась, и это решило дело. Я развязал ее, помог сесть в седло, и мы снова отправились в путь, причем Джудит вела себя достаточно мирно.
— Вот подождите, — зло бросила она, — Черный Фетчен выручит меня.
— Вас или лошадей? — усмехнулся я. — По слухам, он очень любит хороших лошадок.
— Он приедет!
— Молите Бога, чтобы его что-то задержало, мэм, — вмешался Галлоуэй. — Мы обещали доставить вас к отцу в Колорадо и, не сомневайтесь, доставим!
— Если бы он действительно любил вас, — заметил я, — то поехал бы за вами до самого Колорадо. Будь я влюблен, путь до ранчо вашего отца показался бы мне короткой дорожкой.
