Игнорируя Пенни, я обратился к его жене:
— У вас и раньше были столкновения с индейцами?
— Нет, за последнее время нет. Видите ли, Джозеф Питтинджел имеет на этих дикарей большое влияние, и ему удавалось оградить нас.
— Но тогда этот самый человек вернет домой обеих пленниц, действуя к тому же мирными средствами. Возможно, ему было бы достаточно просто замолвить словечко на совете вождя. А если и это не поможет, то, может быть, он предложит обменять пленниц…
— Мы бы заплатили, — сказал Пенни, — хотя нам почти нечего предложить взамен.
— Боже мой! — Анна даже прикрыла рот рукой. — Что это! Вы же ничего не ели!
— Я голоден, — признался я, — как, впрочем, и мои спутники. Если у вас найдется что-нибудь из еды, я бы отнес и им тоже.
Она начала расставлять на столе тарелки. Большая миска горячего рагу и кружка сидра с куском свежеиспеченного хлеба. Я принялся за еду, слушая вполуха жалобы главы семейства. Мне были понятны страхи этого человека. Он боялся за дочь и вместе с тем ощущал себя совершенно беспомощным, не зная, как быть и что делать дальше.
В дверь громко постучали с улицы, до моего слуха донеслись чьи-то голоса, затем дверь отворилась. Мне не терпелось посмотреть в ту сторону, но я сдержался и не поднял головы.
В дом вошли двое, я их узнал по голосам. Питтинджел говорил властно, как человек, уверенный в себе и в своем положении, который с некоторым пренебрежением относится ко всем остальным, не столь знатным и значимым, как он. Второй говорил тихо, у него были голос и речь образованного человека.
— Сэкетт. — Я оторвался от еды и встал. — Это Джозеф Питтинджел и Роберт Маклин.
— Кин Сэкетт, — представился я, — из Каролины.
— Насколько я понимаю, Янсу Сэкетту вы приходитесь братом, — сказал Питтинджел. — Сложный он парень, ваш брат.
— Очень способный, — невозмутимо ответил на это я. — Наверное, вы просто не нашли с ним общего языка.
— Обидно только, — продолжал Питтинджел, — что вы зря проделали такой долгий путь. Мы уже и так сделали все, что можно. Мы все перепробовали, но теперь они уже слишком далеко отсюда, к тому же пекоты, к вашему сведению, очень жестокое и кровожадное племя.
— Я уже выслушал достаточно историй о пекотах, — сказал я, занимая свое место за столом, — но, похоже, воочию их никто не видел.
— Ну конечно же, они были здесь. И мне говорили, что увидеть индейцев удается весьма редко.
— Тоже верно, — согласился я. — Это действительно могли быть они.
— Ужасные люди! — сказал Питтинджел. — Шайка озверевших убийц!
