Еще чего придумали: ведьма! Честно говоря, я никогда не верил в их существование, хотя и в Уэльсе, и в Англии бытовало немало историй о ведьмах, эльфах, гномах, привидениях и тому подобной нечисти. Поговаривали также, что нашему отцу был также присущ некий дар, кое-кто даже считал это проклятием, хотя ни отцу, ни мне, ни Лиле (которая якобы тоже была им наделена) не было до этих разговоров никакого дела.
Нет ничего хорошего в том, что девушку считают колдуньей. Навряд ли теперь кто-либо изъявит желание прийти на помощь ведьме, даже если окажется, что ребенок, похищенный вместе с нею, был всеми любим. Скорее всего, они будут считать, что, мол, раз индейцы ее украли, то пусть им будет хуже.
Мы не заметили свежих следов, оставленных мокасинами или башмаками. Тропа вилась меж темных стволов старых сосен, уводя нас в полумрак, царивший под сенью ветвей, заставляя нас невольно задумываться о том, свидетелями каких событий пришлось стать этим древним склонам и что за люди, возможно, когда-то жили и умирали здесь задолго до нас.
Очень многими своими познаниями мы были обязаны Сакиму, ученому из далекой Азии. Саким верил в то, что он уже жил в этом мире в прежних жизнях.
У нас при себе были большие луки, сделанные на английский манер, так как отец и еще кое-кто из наших знали, что лук порою незаменим. С его помощью нам удавалось экономить порох и патроны. К тому же охота с луком была бесшумной, и нам не приходилось опасаться за то, что горное эхо предупредит врага.
Какими пустынными были эти погруженные в безмолвие холмы! С какой готовностью эхо подхватывало любое слово, сказанное человеком, как будто сама земля просила позаботиться о ней, готовая взамен одарить его благодатью урожая.
В то время как мы обозревали холмы, над которыми постепенно сгущались сумерки, я увидел, как в небо взлетела птица с красным оперением, словно частичка заходящего солнца. Вслед за ней вспорхнула целая стайка, примерно дюжина таких же птиц, которые быстро исчезли из виду.
— Плохой знак, — сказал Тенако. — Скоро прольется кровь.
— Только не наша, — мрачно отозвался Янс. — Это будет кровь сестренки Темперанс, которую они украли.
— Ты ее помнишь? — спросил я.
— А то как же, прелестное дитя. По-моему, ей теперь лет десять, а может, и все одиннадцать. Добрая, ласковая девочка, легкая, словно ветерок. Она первой из них изо всех приняла меня — после Темперанс, разумеется.
— А ту, вторую, девчонку ты знаешь?
