Раз Консидайн и его друзья болтаются поблизости, надо бы обойти Обаро стороной. Не дай Бог, кто-нибудь в городе вспомнит, как они с Дэчем промышляли вместе, — тогда все пропало.
Солнце поднялось над гребнем горы, и стало жарко. Все замерло на обширной равнине, поросшей полынью. Вдруг Спэньер увидел следы… Четыре неподкованных пони пересекли тропу несколькими часами раньше.
Напрасно Спэньер вглядывался в ту сторону, куда ушли пони.
Ничто не привлекло его внимания.
У подножия Уайлд-Хорс-Меса — горы Дикой Лошади, есть родник. Несколько старых тополей близ него манят путника своей тенью. Когда-то сюда на водопой приходили олени, но времена те давно минули. Теперь в тени деревьев расположилось владение Чавеза: гостиница, лавки и салун .
Приехав сюда, Чавез сделал бизнес на продаже в поселениях меда диких пчел. С тех пор за ним и закрепилось прозвище Хони — мед. Его лавка — сарай восемьдесят футов длиной и двадцать шириной — была построена из необожженного кирпича. Почти таких же размеров гостиница с выцветшей вывеской выходила фасадом на площадь, скорее похожую на двор.
Хони был толст, неряшлив и непримечателен. Но он хорошо знал обо всем, что происходило в округе, потому что умел слушать и извлекать выгоду из полученной информации. Несмотря насовсем уж не бойцовскую внешность, Чавез не раз доказывал свое мужество в сражениях с апачами, хотя обычно поддерживал с ними дружеские отношения. Испытывая недостаток в большинстве добродетелей, он, бесспорно, имел одну, редко встречающуюся, — знал, когда нужно промолчать.
Его лавка была очень удачно расположена: сзади, закрывая все подступы к ней, поднималась высокая гора, а с веранды в обе стороны, вверх и. вниз, хорошо просматривалась тропа. За идущей мимо дорогой простиралась пустыня, и лишь где-то на горизонте призрачно голубели холмы.
Четверо всадников выехали на площадь, спешились и привязали лошадей. Хозяин заведения вышел встретить их. Он стоял в дверном проеме, почесывая живот, и наблюдал за прибывшими.
— Собрались в Обаро?
Консидайн не ответил, молча поднялся на веранду. Все знали о его отношениях с Питом Рэньоном и не сомневались, чем кончилось бы дело, возвратись он в Обаро. Некоторое время бывший ковбой с явной тревогой вглядывался вдаль, но на дороге ничто не предвещало скорого появления Дэйва Спэньера и его дочери.
, — думал он.
Дэч остановился рядом с ним.
— Не беспокойся о них, Консидайн. Старик не дурак и тертый калач.
