Олсон указал на какое-то здание.
— Там, в салуне, есть ящик. Иногда бывают почтовые поступления.
— Один из моих друзей знал, что я прибуду в ваш город. — Уже четыре года я ничего не слышал о своей семье. — Носовым платком он вытер с лица капли дождя. — Мои живут в Техасе. Думаю, им кажется, что я принял не ту сторону.
Покинув конюшню, майор перешел грязную улицу. Поднявшись по ступенькам, остановился, очищая от грязи сапоги.
В салуне было тепло и душно. Несколько человек сидели или стояли вокруг заставленной горшками плиты, а за прилавком хозяйничал мужчина в нижней рубашке и штанах на подтяжках. Он сразу подошел к новому гостю.
— Что вам угодно?
— Не поступала ли к вам почта для Мака Тревейна?
Человек указал на ящик.
— Если и есть, то там. Посмотрите сами. Вошедший вслед за Маком в салун мужчина вынул изо рта трубку.
— Тревейн, говорите? А у вас есть родичи в здешних краях?
— Нет, насколько я знаю.
— Там, внизу, в лачуге у причала раненый. Тоже, кажется, Тревейн. Южанин. Его собираются повесить. Пародия на суд.
Майор быстро вытащил руки из почтового ящика, развернулся и в два прыжка оказался у двери. Возможно, что это кто-то другой, но!..
Выскакивая на улицу, он услышал, брошенную кем-то фразу:
— Вот человек, готовый умереть!
Сквозь деревья у причала он разглядел крышу лачуги и, расстегивая на бегу плащ, спустился по грязному склону.
Когда он ворвался в лачугу, двое держали под руки раненого: темноволосого, очень обросшего красивого молодого человека, который едва держался на ногах, видимо, потерял много крови. Третий пытался накинуть ему на шею петлю. Один конец веревки был уже переброшен через стропило и за него ухватилось трое людей.
Когда майор Тревейн появился в дверях с револьвером в руке, все повернулись к нему.
— Отпустите его, — приказал он резко шестерым грубым, грязным бородатым бродягам, привыкшим к преступлениям и низкосортной выпивке.
— Ты где, черт возьми, находишься? С какой стати врываешься сюда, да еще поучаешь нас, что делать? — выкрикнул кто-то из бродяг.
— Виноват, мистер майор, — вежливо произнес другой. В голосе его звучала издевка. — Эти галуны больше ничего не стоят. Война закончилась.
— Я сказал, отпустите его.
— А теперь послушай-ка. Мы поймали южанина и вздернем его. Если не хочешь полюбоваться на дармовое зрелище, то убирайся. Считаем, что виселица слишком хороша для него.
— Вы сказали, что война закончилась. Мистер Линкольн говорит то же самое. Снимите с него веревку.
