Витрины магазина отсвечивали желтым — лучи солнца пробивались сквозь толстые стекла, заключенные в белые рамы. В некоторых местах краска на рамах облупилась, но узкие лучи все равно пронзали мрак, и в их бледно-золотистом свете танцевали пылинки. Так капли дождя танцуют в лучах света от автомобильных фар.
В самой комнате царил сущий бедлам, оранжевые обои на стенах ободраны, грубый деревянный пол завален старыми газетами, обертками от еды. С растрескавшегося потолка угрожающе свисают белые оголенные провода, напоминающие щупальца морского животного. В дальнем конце помещения, скрытом в тени, стояли на неровном полу два сундука. На одном из них сидел, сгорбившись и подперев подбородок ладонью, Том Кирк, погруженный в раздумья.
Недавно ему исполнилось тридцать пять, но на висках уже поблескивала седина, особенно заметная на фоне щетины. Похоже, он не брился несколько дней. Волоски на щеках и квадратном подбородке были тоном светлее, чем взъерошенная шевелюра.
Он напоминал своего отца — во всяком случае, все всегда говорили, что он пошел в отца, и это его раздражало. Но именно от него он унаследовал угловатое лицо, пышные каштановые волосы и глубоко посаженные синие глаза под густыми темно-коричневыми бровями.
А вот сложен Том спортивнее, нежели отец. Подвижный, гибкий, сплошное сплетение мышц и сухожилий, и все это при росте пять футов одиннадцать дюймов. Подобное телосложение словно предполагало быстроту и решительность действий, а также увертливость — замечательные качества для игры в бейсбол. И в то же время Том обладал достаточной силой, чтобы схлестнуться с противником и одержать верх. Ирония судьбы заключалась в том, что, еще учась в школе, он так и не достиг особых успехов в бейсболе. И хотя скорости ему было не занимать, противнику не составляло труда сбить его с толку любым обманным движением.
На другом сундуке лежала огромная доска для игры в нарды, столь искусно инкрустированная, что ее вполне можно было назвать произведением прикладного искусства. Лежала доска плохо, грозила свалиться на пол в любой момент. Том приобрел ее буквально за гроши на одной из узких пыльных улочек Большого базара в Стамбуле много лет назад. Казалось, от нее до сих пор пахнет клеем, бараньим жиром и специями. Когда одолевала бессонница, он играл сам с собой на доске часами; анализировал все ходы и возможности, передвигал шашки, изучал, как разные ходы влияют на общую стратегию и исход игры. Полупустая бутылка виски на полу рядом с сундуком позволяла предположить, что ночь выдалась долгой.
