Может быть, он будет один против нескольких, но это не будет неравная битва. Даже если он будет совсем один. И не важно, сколько головорезов выйдет против него.
В этом человеке было нечто такое, что заставляло вас верить в него. Даже меня, а я до сих пор не очень-то желал верить в Оуэна Чантри.
Несмотря ни на что — ни на сломанные ребра, ни на все остальное, — я должен быть там, в горах, когда дело дойдет до стрельбы.
У Оуэна Чантри не было иллюзий. Ничто из его опыта не говорило о том, что он находится под особым покровительством судьбы. Он много раз видел, как хорошие люди умирают, а плохие продолжают жить, и он знал, что так же уязвим, как и всякий другой.
Ни один человек не сможет командовать кавалерийским отрядом, отправляться в разведку в лагерь индейцев, управлять каретой или пускать в ход ружье, если он не знает своих возможностей.
Жизнь Чантри зависела только от его собственной ловкости и некоторой доли случайности. Если он был в футе от того места, куда попадала пуля, это было лишь стечением обстоятельств и объяснялось тем, что он двигался чуть быстрее или чуть медленнее человека, в которого пуля угодила. Оуэн Чантри не просил у судьбы поблажек. Он доверялся собственным навыкам, доброму коню и хорошему ружью.
Он пересек каньон в том месте, где к нему с востока выходил другой каньон, и начал взбираться вверх по неровной, но не слишком трудной тропинке. Это место поросло лесом. В осиннике было множество запруд, которые так любили бобры и лоси.
Оуэн не торопился. На такой высоте не стоит спешить. Мак Моуэтт был старым и опытным дезертиром, который знал все до единой уловки и был способен изобрести парочку новых, если это понадобится. Его дружков тоже не стоило сбрасывать со счета. Все они выросли на границе. На границе с остальными людьми.
У бобрового пруда Чантри остановился ненадолго, чтобы дать лошадям напиться, а сам в это время огляделся кругом.
Он всегда старался выбирать для остановок такие места, чтобы слиться с окружающим. Вот и сейчас с расстояния в несколько ярдов он был почти неразличим для постороннего глаза.
Чантри изучал горный склон не торопясь, ярд за ярдом, не оставляя без внимания ни дерево, ни камень, ни малейшую тень. Иногда он бросал быстрый взгляд на только что изученное место.
На ветку неподалеку уселась белка и с любопытством принялась рассматривать его. В нескольких ярдах от нее по соседнему стволу спускалась головой вниз еще одна, по временам останавливаясь, чтобы оглядеться. Чантри поговорил со своим конем и повернул в осинник, петляя между тонкими и изящными серыми стволами, объезжая буреломы и одинокие валуны, упавшие с гор.
