В тот момент я не очень-то думал о нем. Он был резким, суровым человеком, у которого были причины поступать так, как он поступает. И не секрет, что его черный сюртук протерся на локтях, а сапоги, которые он полировал до блеска каждый вечер, были далеко не новы.
Мы с отцом в общем-то были одеты не лучше, но мы и не заносились так высоко, как он.
— Как ее зовут? — спросил я снова. На самом деле я помнил ее имя. Оно звучало волшебным звоном и было ужасно красиво.
— Марни Фокс. Она ирландка, Доби, — ответил Чантри, — или же в ней есть ирландская кровь. Там, на востоке, ирландцев не очень-то и любят. Слишком многие из нас были нищими, когда приехали сюда. Но это хорошая земля, и мы найдем на ней свое место.
— Мне папа рассказывал, как им было тяжело вначале. Почему люди так ведут себя, мистер Чантри?
— Такова жизнь. За морем у каждого есть свое место, и очень трудно расстаться с ним. Мы должны найти свое место, Доби, как и все остальные. Солнце светит равно для всех, не делая различий ни для религии, ни для философии, ни для цвета кожи. Ни один человек не имеет права на особые милости — ни от папы, ни от президента. И в этой стране даже яснее, чем во всех остальных, видно, что ты должен всего добиваться сам. С тобой не будут обращаться как с избранным, пока ты сам им не станешь. Некоторые преступают закон. Они не могут жить честно, поэтому и идут путем силы. Но все против них, и выиграть им не удастся.
— Человек должен учиться, — сказал я.
— Учиться никому не помешает. Каждая книга сама по себе школа. Любая из них может научить тебя чему-нибудь. Но даже просто наблюдая, можно многое узнать. Самым богатым торговцем, которого я знал, был человек, начавший с торговли вразнос. Он, кстати, тоже был ирландцем. Он достиг вершин бизнеса, но подписывать свое имя научился только после сорока.
Когда ему исполнилось пятьдесят, он уже говорил на четырех языках и писал не хуже других. И все же состоятельным человеком он стал еще до того, как выучил алфавит.
— Если вы такой умный, почему бы вам не заняться чем-нибудь повыгоднее? — спросил я грубо. — Карманы у вас не золотом набиты, все ваше имущество — одна-другая лошадь, однако вы тащитесь с ними на самый край света. Зачем?
Он поглядел на меня, и взгляд его стал ледяным.
— Я не преуспел в жизни, Доби, только потому, что всегда шел за Синей птицей. Однажды я узнаю, что это такое на самом деле. — Он немного помолчал. — Твой вопрос справедлив. Я знаю, что надо делать, но никогда не делал этого. Может быть, передо мной было слишком много рек, которые я хотел переплыть, слишком много каньонов, по которым я еще не прошел, и слишком много городов с пыльными улицами, на которых я еще не оставил следов.
