Он не должен будет никогда прикасаться к ней… Как нелепо, и, в то же время так должно быть… Об этом думал Келл, когда они снова находились в гостиной. Рейвен пыталась объяснить своим ошеломленным родственникам ее внезапное решение о браке.
Нелепой оказалась его затея напомнить ей о вероятности физической близости с ним после брака. Это, по его замыслу, должно было испугать ее и привести к отказу. Для этого он и позволил себе так грубо стиснуть ее в объятиях. Однако хитрость ни к чему не привела: он не вселил в нее страх, она не изменила своего решения. Что касается его самого — прикосновение к ее телу оживило память о ночи, когда она была полностью в его власти, желала его и утоляла желания. А он так и не насытил свои. И ощущает это с новой силой.
Черт возьми, не нужно было обнимать ее! Теперь ему даже трудно сосредоточиться на разговоре, который происходит у него на глазах.
Он заставил себя глядеть и слушать внимательнее.
Когда прошел первый шок, лорд Латтрелл разразился гневными восклицаниями, то и дело приподнимаясь с кресла и размахивая палкой, подчеркивая этим свои возражения. Рейвен, боясь, как бы его не хватила кондрашка, пыталась его успокоить. Но тщетно.
Сидя в некотором отдалении, Келл неотрывно наблюдал за происходящим, но мысли его были далеко.
Он сейчас удивлялся самому себе: не мог уяснить, отчего он ощутил вдруг эту странную потребность спасти, выручить из беды совершенно незнакомую женщину, случайно оказавшуюся в его доме. Он продолжал отчужденно взирать на свою нечаянную невесту, столь привлекательную для многих мужчин, в том числе для его собственного брата. И теперь он опередил, обыграл их всех — так получается. А ведь вовсе не хотел, не думал жениться, лезть в супружеский капкан. Однако надо ведь подумать и о шалопае-брате. Несчастном отвратительном Шоне с изуродованным детством… А каким прелестным мальчонкой он был!.. И во что превратился… Нужно будет его как можно скорее отправить куда-нибудь из страны, как поступил дед Рейвен с ее матерью.
Его собственная мать тоже подверглась гонениям со стороны своих родственников по мужу. Не знатных, но богатых и спесивых мелкопоместных дворян, которые так и не приняли ее в свой круг, потому что она, дочь врача-ирландца, без памяти влюбилась в одного из его пациентов — туриста-англичанина, пострадавшего на охоте и доставленного к ним в дом. Даже рождение двух сыновей и то, что муж обожал свою Фи-ону, не поколебало отношения его родителей к невестке. Они сравнительно рано умерли, и бразды правления в семье Лассе-тер достались некоему Уильяму, дяде мальчиков по отцу. Этот человек всеми правдами и неправдами сумел взять опеку над племянниками и не только отобрать их у матери, но и запретить ей пребывание в Ирландии. Вскоре она умерла в одиночестве и бедности.
