Глаза Рейвен наполнились слезами, чего она совсем не ожидала в эти минуты. Она ничего не сказала и проглотила слезы.
Эмма поняла ее молчаливую благодарность, ласково улыбнулась и похлопала по руке.
— Поешьте и сразу почувствуете себя лучше… Ночной горшок, — добавила она деловитым тоном, — под умывальником. Теплая вода в кувшине. Думаю, вы захотите принять ванну, я распоряжусь. А насчет платья тоже не беспокойтесь — я подыщу вам что-нибудь.
Рейвен принудила себя сесть в постели. Это далось ей настолько нелегко, что она виновато сказала:
— Я не всегда такая беспомощная, не думайте.
— Конечно, нет, дорогая, — с воодушевлением подтвердила Эмма. — Вы подверглись такому испытанию, не дай Бог никому!
— Надеюсь, я сумею пережить это.
— Конечно, мисс. Уверена в этом! Мистер Келл сделает все, что в его силах, чтобы помочь вам, уж я его знаю.
Рейвен содрогнулась в душе. Келл! Как сможет она посмотреть в лицо этому человеку после всего, что случилось прошедшей ночью? И что он сам думает? За кого ее принимает? Тоже за полубезумную, вроде его младшего брата? Или за больную странной болезнью… Как же она называется? Что-то от слова «нимфа»… И что она так расхваливает этого Келла, милая Эмма? Да, возможно, он спас ее от надругательств своего брата, но сам… сам-то наверняка воспользовался ее беспомощным состоянием.
Увидев, что Эмма держит наготове халат, Рейвен сбросила сорочку и со словами благодарности облеклась в синюю парчовую хламиду.
— Не надо все время благодарить меня, мисс, — простодушно сказала экономка. — Келл велел мне ухаживать за вами. И он хочет поговорить с вашей милостью, когда будете готовы к этому. Так он просил передать.
«Но мне совсем этого не хочется», — чуть было не сказала Рейвен.
Оставшись одна, она медленно встала с постели. Ее покачивало, она с трудом держалась на ногах и была вынуждена ухватиться за спинку кресла. Только сейчас она в полной мере ощутила весь ужас, всю безвыходность своего нынешнего положения. Всю безысходность своего будущего.
Усилием воли отбросив эти мысли, она занялась своим туалетом. Затем, усевшись перед камином с подносом на коленях, не без аппетита приступила к завтраку.
Однако ни поджаренные хлебцы, ни яйцо всмятку не помогли избавиться от тяжких мыслей о завтрашнем дне и о том, что случилось прошедшей ночью. В памяти всплывали разрозненные картины: кто-то неизвестный, неразличимый, подносит к ее губам стакан с лимонной водой… он же охлаждает ее пылающее тело прикосновением влажной мягкой материи… И он же совершает… если это было на самом деле… то, что совершал придуманный ею пират в ее сновидениях…
