– К стене! Руки за спину, – скомандовал старший, с багровым отечным лицом.
От него разило сивухой, и пока он возился с замками наручников, меня едва не стошнило.
Второй, с перебитым носом – похоже, бывший боксер, – стоял молча, с отрешенным видом. Но эта кажущаяся безучастность могла в любой миг взорваться серией отработанных до автоматизма ударов, случись мне заартачиться или, что еще хуже, оказать сопротивление, – в его маленьких глазках светилась неумолимая жестокость и садистское предвкушение возможного "развлечения".
На моей памяти в нашей каталажке уже были такие эксцессы. Трудно рассчитывать на полную безмятежность человека, приговоренного к смерти. И еще более невозможно представить добросердечного тюремного надзирателя.
– Что, кончать поведете? – не удержался я от глупого вопроса.
– Куда надо, туда и поведем, – буркнул старший и подтолкнул меня к выходу. – Как по мне, так всех вас давно пора в расход пустить, чтобы зря казенные харчи не переводили. Чего там в верхах волынят, законники хреновы? – продолжал брюзжать он, пока мы топали по длинному мрачному коридору.
– Чтобы мы без работы не остались, гы… – наконец подал голос и бывший боксер.
– Тебе все смешочки, – огрызнулся в ответ старший. – Будто забыл, что людей не хватает и нам приходится по две смены вкалывать. Все камеры забиты по самое некуда. Уже не помню, когда с бабой в кино последний раз ходил. Пашем на износ.
Несмотря на серьезность момента, после его последних слов я едва не рассмеялся. Да уж, пахари…
Комната, в которую меня втолкнули без лишних церемоний, напоминала могильный склеп: сводчатый потолок, глубокие ниши в небрежно побеленных стенах, узкое стрельчатое окно забрано чугунной решеткой с завитушками. У окна стоял древний стол на массивных тумбах и два стула с вычурными спинками. За столом, небрежно поигрывая авторучкой с золотым пером, сидел холеный толстяк с черными маслянистыми глазами навыкате.
– А, вот, наконец, и вы, любезнейший, – фальшиво обрадовался он и показал пухлой ладонью на свободный стул. – Присаживайтесь.
Стараясь справиться с волнением, я неторопливо прошествовал к столу и уселся напротив толстяка.
– Курите? – Он пододвинул ко мне начатую пачку "Мальборо". – Нет? Бережете, значит, здоровье…
В его голосе прозвучала ирония.
– А я вот никак не брошу, сколько ни пытался – все напрасно.
– Что вам от меня нужно? – грубо спросил я, почувствовав, что начинаю закипать.
– Когда я шел сюда, то надеялся, что именно вам от меня кое-что нужно, – с ноткой барственного превосходства ответил толстяк. – Я адвокат…
