Незнакомый офицер, брезгливо отодвигаясь от нависшего над ним Жошки, снисходительно кривит тонкие упрямые губы. Он уже не молод, но сухощав и подтянут, что выдает в нем человека нашей воинской профессии.
Мой и его взгляды сталкиваются всего лишь на мгновение, и я чувствую, как по спине заструился холодный озноб: такое впечатление, что я посмотрел в глаза выползшей на охоту гюрзы.
Они темны, словно Вальпургиева ночь, и страшны своей гипнотической беспощадной силой. Похоже, мужик крутой. Наш человек. Зверь.
– Волкодав, что сие значит? – шепотом спрашивает меня старый дружбан, тоже бывший так называемый воин-интернационалист (до чего ненавижу это слово!), капитан Телушкин.
– Ты о чем?
– Не знаешь? Ну, браток, ты, по-моему, еще не проснулся. В бой идут одни старики. Офицеры. Усек?
– Не хило… – бормочу в ответ.
И начинаю усиленно ворочать мозгами. Увы, в голове уникальная пустота – ни шороха, ни звука.
Действительно, сегодня все происходит не так, как обычно. Нет привычной суеты, судя по всему, сном праведников спят командиры диверсионных групп – прапорщики и сержанты. В штабе и впрямь одни офицеры во главе с Батей. И чужаки, все в немалых чинах – молчаливые и загадочные, как сфинксы.
Отчаявшись придумать более-менее логическое объяснение происходящему, я взглядом вопрошаю Светличного: чегой это учудил наш "великий стратег"? – и незаметно для окружающих киваю в сторону Жошки.
Батя на миг прикрывает веки – мол, Ветлугин тут ни при чем – и поднимает глаза вверх. Вот теперь мне понятно – будем работать по заданию штаба армии. Давно не приходилось.
Но почему одни офицеры? На моей памяти такого не случалось…
Задачу ставит Батя. Богатырского телосложения, добродушный и тихий в приятельском общении, в бою он свиреп и неукротим, аки рыкающий тигр.
Однажды мы вместе с двумя солдатами почти сутки удерживали одну высотку возле Кундуза, и когда наконец приплелся вертолет с подмогой, Батя, вместо того чтобы зализывать рану, пошел во главе подкрепления в атаку и дрался дотемна, пока мы не выковыряли из пещеры последнего душмана.
Смотрю на карту маршрута, прикидываю расстояние, которое придется отмахать на своих двоих – моб твою ять! Сучий потрох – опять экзамен на выносливость! Будто и нет за моими плечами Афгана, где служба в разведбате спецназа – сплошное выживание на пределе человеческих возможностей.
Ловлю на себе взгляд Телушкина. В его глазах уныние и неземная печаль; он тоже парень сообразительный, понял сразу, что к чему. Подмигиваю ему с сочувствием – держись, браток, уж такая у нас с тобой везуха.
