Ловел, для которого сияющая вокруг картина вдруг поблекла и осыпалась листопадом под шквалом ветра, попятился к двери. Но голос Роэра его тут же остановил.
— Подожди, Ловел!
Мальчик в нерешительности помедлил у двери, и тогда Роэр скинул свою длинную черную ногу с под-локтоника кресла и пошевелил большим пальцем ноги, высунувшимся из дыры на чулке, — будто пригрозил эконому, — а потом уселся удобнее.
— Я увидел отрепыша в окно и позвал — поболтать захотелось.
— Если вы расположены побеседовать, я уверен, кто-нибудь из наших отцов… — начал эконом.
— О нет, — вздохнул Роэр. — Я расположен лишь поболтать. Вы знаете, я человек с причудами. И сейчас — хлоп! — как семечки из стручка дрока, они посыплются из меня: хочу, хочу, чтобы мальчишка прислуживал за столом, хочу, чтобы вы, принеся чего-нибудь отведать на этой прекрасной белой скатерти и испить из этой чудесной серебряной чаши, мирно отправились к себе и посвятили время благочестивым раздумьям.
— Но… но милостивый Роэр, мальчишка не обучен таким вещам…
— Значит, я дам ему первый урок, — объявил Роэр.
И Ловел остался. Сосредоточенно и очень старательно он прислуживал Роэру за столом, проделывая удивительные и сложные фокусы с кушаньями, солонкой, чистыми льняными салфетками — в точности так, как велел королевский менестрель. Все внимание Ловел направил на то, чтобы чего-нибудь не пролить, не просыпать, но в глубине сознания задавался вопросом: Роэр назвал его «отрепышем» — почему не послышался ему при этом свист камня, кинутого в висок? Что ж, может, и не важно, как люди тебя называют, важно, какой в этом кроется смысл.
Когда с трапезой было покончено, Роэр откинулся в резном кресле, потянулся и, улыбаясь, устремил на Ловела свой почти горестный взгляд.
— Будь я в замке король, мог бы отужинать и роскошно, но не пожелал бы другого пажа, чтобы обслуживал меня за столом.
— Вот бы вы были король! — выпалил Ловел и зарделся как мак, потому что слова сами вырвались, он едва успел остановиться, чтобы не выкрикнуть: «Вот бы я был вашим пажем!»
— Это уж нет! — сказал Роэр и рассмеялся.
Весь пыл Ловела пропал, он стоял, будто свеча, погашенная щипком, и думал: «Конечно, нет, будь вы королем, вы бы не взяли себе в пажи такого, как я. Просто вы пошутили». Но на этот раз он ни словечка вслух не сказал.
Роэр же вытянул вперед свои длинные костлявые, под стать всему его телу руки и коснулся длиннющими указательными пальцами плеч Ловела — сгорбленного и прямого, на мгновение жестом их уравняв.
