— У меня есть друзья, и заговорила я с вами вовсе не от скуки…
— А давно ты живешь в Парке?
— Давно. Можно сказать, всю жизнь. Почему тебя это интересует?
— И тебя никто никогда не видел? — не утерпел Михаил, уже сообразивший, куда гнет Витька.
— Ну, во-первых, я неплохо маскируюсь. Во-вторых, я вовсе не стремлюсь показываться людям, особенно взрослым. И сейчас открылась вам с определенной целью… — Мяфа говорила неторопливо, словно через силу, и ребятам трудно было удержаться и не воспользоваться паузами в ее речи.
— А как ты все-таки говоришь?
Мяфа снова начала зеленеть и покрываться рябью, однако и на этот раз сдержалась.
— Неужели так важно, как я говорю? Мне кажется главное, что я мыслю.
— Конечно, конечно, — поспешил согласиться Михаил. — Мы вовсе не хотели сказать ничего обидного.
— Я не обиделась. Но давайте спрячемся — сюда идут люди, — сказала Мяфа и поспешно начала перетекать вглубь зарослей сирени, отделенных от львиного постамента неширокой дорожкой.
Ребята последовали за ней.
— Вот хорошее место, ниоткуда нас не видно, — остановилась Мяфа.
Ребятам, присевшим на корточки, чтобы как-то поместиться под кустами, место показалось не слишком удобным, но спорить они не решились.
— Ну-ка, взгляните, в таком виде я вас меньше смущаю? Теперь не будете отвлекать меня вопросами?
Ребята, застыв от удивления, смотрели на Мяфу — посреди нее вдруг появилось некое подобие рта, открывавшееся и закрывавшееся по мере того, как она говорила.
— Да-а-а, — растерянно протянул Витька, а Михаил попросил:
— А нельзя ли, чтобы еще глаза появились? Приятно разговаривать, глядя собеседнику в глаза.
— Глаза — зеркало души, — согласилась Мяфа, и почти тут же надо ртом появились два глаза. Круглые, без ресниц, но с веками. — Какого цвета глаза вы предпочитаете?
— Карие! — выпалил Витька, сам имевший шоколадные глаза.
Михаил хотел сказать, что ему больше нравятся серые, как у него самого, у мамы-Худоежкиной и папы-Худоежкина, но промолчал. В самом деле, если у тебя серые глаза, светлые волосы и курносый нос, это еще не значит, что и у других все должно быть точно таким же.
Глаза у Мяфы из красноватых стали коричневыми, и Витька удовлетворенно улыбнулся.
— Ну а теперь давайте перейдем к серьезному разговору.
Ребята согласно кивнули, не отводя завороженных взглядов от Мяфы, все тело которой представляло теперь как бы одно большое лицо. «Настоящий Колобок», — подумал Михаил, но вслух этой мысли благоразумно не высказал.
