Костогрызов Жулика не уважал: «Лишняя, пустая собака, — считал он. — Ну, любит его ребятня с нашей улицы, ну и что? Хозяйством обзаводиться нужно, добро копить, а ему все игрушки… Уж и не молод, а все то же: ни кола, ни двора…»
Трезор Барбосович слышал, как Жулик нетерпеливо перетаптывался с лапы на лапу за забором, но молчал.
— Трезор, может, пожевать у тебя чего найдется? — не очень уверенно спросил Жулик.
— Поди лучше на кран погавкай.
Жулик промолчал; иного ответа он и не ожидал. За забором стало тихо.
«Помозговать разве?» — снова подумал Костогрызов, но уже в прямом смысле: интерес к м’озговой кости пропал до другого, более подходящего для этого настроения. Тем более никто уже не покушался на кость. Трезор Барбосович натужно зевнул, клацнул зубами и принялся за философию.
«Вот ведь, — подумал он, — кто есть Жулик? Дворняга. А кто есть я? Благородный пес из благородного семейства. Это хорошо». — С таким мудрым определением, которым обычно завершалась его философская мысль, он задремал. Уши его сторожко двигались во сне, стараясь уловить звуки перемены в тишине двора…
— Эй, Трезорка, все спишь?! — послышался лай Жулика.
— Работаю, — глухо отозвался Трезор Барбосович, вскидываясь. Он подумал, что молчанием тут не отделаться, не хватало, чтобы Жулик подумал плохо. Костогрызов на работе не спит!
— Тогда слушай новость!..
Трезор Барбосович слухов и сплетен не любил, считая, что все неприятности у его хозяина, как и у самого Костогрызова, происходят именно от сплетен и доносов. Ухо его только слегка развернулось к забору…
— Соседнюю улицу почти уже всю снесли, завтра с нашей выселять начнут! — радостно сообщил Жулик.
— Вот те на! — вырвалось у Трезора. — А как же хозяин?…
Весть о том, что Трезор Костогрызов, а тогда еще просто Трезорка, помещен в уважаемые руки не последнего человека, в семействе Костогрызовых восприняли как должное. Его хозяин занимал не очень солидное, но очень престижное положение среди людей. Правда, чем он занимался на работе и что из себя представляет эта работа, Трезор не знал, да никогда и не интересовался. Хозяин имел солидное хозяйство — этого было вполне достаточно. Три четверти дома хозяин сдавал внаем. И правильно, думал Костогрызов, никто уже не скажет, что человек живет не по средствам. Трезор Барбосович понимал хозяина (все большие люди по странному совпадению имеют низкие оклады) и старательно оберегал его хозяйство. Иногда он, правда, недоумевал, почему это квартиранты говорят о хозяине — «хозяйчик» и «сквалыга», но, чувствуя родство с хозяином во взглядах на жизнь, рычал на квартирантов. А те добавляли, что и собака под стать своему хозяину. «А как же иначе? — недоумевал Трезор Барбосович. — У хозяина хватка — позавидуешь! И походить на него приличной собаке не стыдно». И потому он с подчеркнутым старанием рычал на квартирантов.
