Нет у меня жены, тревожащей мне жизнь, Нет любимой, которая может оказаться неверной, И весь день напролёт С весельеми песней Я гребу на своём каноэ.
Хобарт был сыном врача, который очень серьёзно относился к клятве Гиппократа.
Дело было в середине семидесятых годов, и в этой сфере деятельности подрастала новая поросль богатых людей. Доктора новой формации надрывались, устраивая прекрасные кабинеты, снимая отличные дома, покупая коляски и упряжки дорогих лошадей с заплетёнными хвостами. Если им удавалосьобзавестисьбогатойклиентурой,торасходы оправдывались, и у них было всё в порядке. Но для отца Хобарта больной был больным, независимо от того, в состоянии ли он заплатить или нет. Он ухаживал за ними и при тогдашних скудных ресурсах. Если у пациента было воспаление кишечника, то ему суждено было умереть. А д-р Элберн давал ему обезболивающее, чтобы тот меньше страдал. Если женщины боролись и боролись, чтобы принести жизнь в этот мир, но ничего не получалось, то ребёнка можно было вырезать из чрева, и он будет жить, но при этом придётся умереть матери. На такие операции д-р Элберн шёл как на казнь, но он всё-таки делал их. Медицинская практика была ужасной. Но доктор был верен Гиппократу, и хорошие доктора, такие как отец Хобарта, выполняли свой долг. Но с одним аспектом своей работы он справлялся неважно. Он терпеть не мог предъявлять счета. У него их был полный ящик, и когда его добрая жена, мать Хобарта, говорила: "Мука кончилась, сахар - весь, кофе нет, ветчина и бекон все вышли, в доме ничего не осталось, кроме овсяной крупы", - д-р Элберн хватал пачку счетов и говорил сыну: " Хобарт, разошли, эти счета. Но сообщи им, что, если уж им очень туго, то пусть отдадут только часть из того, что должны".
Хобарт любил и даже обожал отца и мать, которая относилась к нужде спокойно.
"Non paribus passis", - не всё равными шагами, - как говаривал Вергилий. Ведь ей надо было думать о будущем сына. И доктор неохотно брал из верхнего ящика пачку счетов и рассылал их. На большинство он не получал ответа. Но некоторые хотя бы частично откликались, и этих денег хватило, чтобы послать Хобарта в колледж.
Это был небольшой колледж, преподаватели которого обучались во времена благородной нужды, ещё до гражданской войны. Хобарту больше всего нравился профессор латыни и греческого. Родившись ещё в 1799 , он получил образование в колледже Уильяма и Мэри до 1820-х годов.. Для него латынь и греческий были религией и страстью, охватившей его на всю жизнь. Когда Хобарт познакомился с ним, это был милый старичок семидесяти шести лет. Следовать с ним за Вергилием в потусторонний мир, плыть с Одиссеем по синему хмельному морю, идти с Ксенофонтом по иссушенным диким равнинам Месопотамии для Хобарта было наслаждением.
