А началось все с того, что для дорогих гостей накрыли с дороги стол – икорка, буженинка, копчености, язычки, соленья, маринады, горячее, кура-гриль. Ну и, естественно, ханумак. С триноплей и бальзамом.
– Я с этими двумя не то что за один стол – в одном поле срать не сяду, – сразу же пояснил свою позицию Гибил и вилкой указал в сторону Наннара и Ишкура. – Они ж петухи-миньетчики, вафлеры-педерасты, причем гнойные. А, братан?
– Ну да, конечно, – живо отозвался Мардук. – Мы их на той неделе и хором, и по кругу, и двойной тягой. Как они это любят – на четырех костях.
– Все-то вы врете, сволочи, мы совсем не любим на четырех костях, – дружно обиделись Наннар и Ишкур, выругались по матери, задышали тяжело, однако же послушались и отсели за стол к охране. От греха, от беды, от Гибила с Мардуком подальше.
Еда была вкусной, тринопля ядреной, ханумак – вообще выше всяких похвал, так что на время воцарилась тишина, только мерно постукивали вилки да урчало в брюхе у голодных мессиу. У них бежало по бородам, да в рот не попадало – такая, видимо, была судьба, точнее же говоря, диета. Гармония, мир, запахи еды густо струились над столами. Струились не так уж долго, пока не подали торт.
– Ну что, пожалуй, приступим. Пора, братуха, пора. – Гибил и Мардук переглянулись, с напором поднялись и, скалясь, подтянулись поближе к Наннару и Ишкуру. – Так, говорите, вам не катит на четырех костях? А это мы сейчас проверим. Ну, кто там первый? Становись.
Все эти беседы, приколы и посягательства ужасно не понравились охранникам Энлиля. Они сконцентрировались, забыли про торт и попытались было восстановить гармонию, однако очень скоро об этом пожалели – море плюходействия, океан пинков, Ниагара зуботычин обрушились на них. После ханумака, тринопли и хорошей жратвы что Гибил, что Мардук были в ударе.
– А ну-ка ша! Всем стоять! Грабки в гору! – ужасно закричали голодные мессиу. – А ну, белый, лягай! На пузо, говорю, лягай! А ну, живо у меня!
Да, закричали они дико, бешено, по-звериному страшно, что будешь делать с ними – вандалы, дикари. Правда, быстро унялись, заткнулись и притихли, сделались спокойными, очень медленными и задумчивыми, поскольку что Мардук, что Гибил были нынче в ударе…
– Ну что, суки, взяли? – зарычали они, хотели было взяться за Наннара по-настоящему, но тут на шум пожаловали дежурные орлы, и пришлось браться за них – чтобы крылами не махали и не щелкали клювами. Зато уж потом Гибил с Мардуком разошлись по-настоящему, показали себя во всей красе, продемонстрировали то, чем их так щедро одарила мать-природа. Когда примчались Шамаш, Нинурта и иже с ними, в модуле для гостей царила разруха. Пахло там не триноплей и разносолами – кровью, фекалиями, желчью и мочой. Жалобно подавали голос раненые, блевали – и это на пустой же желудок! – богатыри мессиу, грозные телохранители канцлера Энлиля слабо держали оборону. А Гибил тем временем бросился к стене, завладел внушительным, в рост ануннака зеркалом и, расколов его о чей-то череп надвое, двинулся с чудовищной опасной бритвой в битву.
