В повести «Деньги» близнец появляется довольно поздно, почти к финалу, и встреча братьев имеет только сентиментально-патетическое значение. Автор хочет показать, насколько бессильны в мире, где правят деньги и только деньги, всякие попытки братской помощи и сама любовь братская. Утверждая подобную банальную истину, бедный мой Василий не отдавал себе отчета в том, что и на самом деле лишает себя этой помощи. А ведь она была рядом, она могла бы отвести роковую руку убийцы.
В тот августовский вечер он на даче был не один, а с женщиной, у него после развода дамы довольно легко появлялись рядом, и я не знаю, уважаемый мой читатель, считать ли это обстоятельство счастливым для него. Наблюдая изнутри за самыми разными людьми — и мужчинами, и женщинами, — я видел лишь тщетные их попытки наполниться счастьем за счет друг друга, но никакого наполнения не замечал ни разу, сколько бы ни было любовниц у мужчины и скольких любовников ни меняла бы женщина.
И вот наступил довольно поздний час, стало уже далеко за полночь, женщина давно спала после вина и занятия любовью в не очень свежей постели хозяина, на его широком продавленном диване. Он же почему-то уснуть не мог — ни о чем особенном не думалось, ничто насущное не тревожило его, — но ему не спалось. И Василий оставил полную любовницу свою в постели, накинул на себя, голого, старый махровый халат и отправился покурить в «кабинет», верандную комнату, которую раньше занимал его отец.
Широкое окно выходило в густую садовую зелень, в нем, как в черном стекле, отражались освещенная единственной висячей лампочкой комната и он сам, сидящий за столом, — со встрепанными волосами, с набрякшими мешочками под глазами, с голой волосатой грудью, выставленной в распахе купального халата. Не без той мужской печали, с которой взирает каждый человек средних лет на самого себя в зеркало, где-нибудь в глухой час ночи, наедине с самим собой — словно на дне океана, — Василий курил и невесело смотрел на свое отражение в ночном окне. Он не знал того, что, написав повесть, вызвал в трехмерное пространство призрак убийцы. Но, еще ни о чем не догадываясь, он ощущал всей своей кожей, волосами на оголенной груди, всей лобастой головой с залысинами, и спиной, и лохматым затылком надвинувшуюся в ночи угрозу. Она выползала из темноты заоконного мира, который представал как самое глухое дно морское, где он обретался в одиночестве забытого батискафа, тоскливо попыхивая сигаретой с золотым ободком на фильтре.
