Руки дрожали, но та же сила, что вела его все два года, заставила довести проверку до конца. Работу на корабле он закончил, лишь когда над ошметьями былого Нью-Йорка забрезжил рассвет.
Не останавливаясь — не время подгоняло его, подгоняли раздирающие сердце сомнения, — он спустился и принялся грузить ящики с провизией. Они были аккуратно выстроены у лифта, который приводился в движение вручную. Лифт починил тоже он. Эбонитовые контейнеры с концентратами и баллоны с жидкостями, добытые с таким трудом, выглядели внушительно и даже как-то озадачивали.
«Главное — пища, — сказал он себе. — Если я доберусь туда, откуда вернуться будет уже невозможно, и тут кончится еда, шансы мои — нулевые. Придется подождать, пока удастся запасти побольше продуктов». Он прикинул получалось, что понадобятся месяцы, а то и еще год, чтобы по разоренным магазинам, какие есть хоть на мало-мальски доступном расстоянии, собрать достаточно припасов.
Найти пропитание в городе, из которого он ящик за ящиком вывозил съестное на тележке к кораблю, становилось все труднее. Как-то он отметил, что вчера не ел.
Вчера?
Селигман был настолько занят последними приготовлениями, что о еде и забыл. Что ж, такое и раньше случалось, даже до катастрофы. С усилием перебирал он в памяти день за днем, пытаясь вспомнить, когда ел последний раз. И тогда все стало ясно. Правда обрушилась как снег на голову и начисто отмела все изобретенные им предлоги для задержек. Он не ел три недели.
Конечно, Селигман это знал. Но знание это было похоронено так глубоко, что даже толком и не пугало. Он отмахивался от правды — ведь когда отпадет эта последняя, якобы непреодолимая, проблема, ничто, кроме собственной его несостоятельности, отлету препятствовать не будет.
Вот она, истина во всей красе. Эксперименты и радиация сделали его не просто устойчивым к мелким неприятностям. Он больше не нуждался в пище! Эта мысль поразила, а еще потрясло то, что он не распознал этого раньше.
Ему приходилось слышать об анаэробных бактерияx и о дрожжевых грибках, способных получать энергию из других источников, без нормального окисления пищи. Условия, в которых жизнь обычных организмов невозможна, для них вполне приемлемы. Не исключена даже возможность прямого поглощения энергии. По крайней мере, он не ощущал ни малейшего признака голода, даже после трех недель изнурительной работы натощак.
Возможно, надо взять с собой какое-то количество белков для восстановления тканей. Но что до груды ящиков со съестным, нагроможденных вокруг корабля, то в них не было надобности.
