– Можно подумать, – перекривился Таракашин, – вы, уважаемая, каждое утро самолично на насесте сидите и несетесь с похвальной регулярностью! Ячейку в день! Люся! Уйми свою подругу, она мне аппетит портит. Ну что там у нас?
– А у нас ничего, – развела руками Люся. – Мы вот сейчас как раз в магазин собираемся. Вася! Собирай Малыша. Ты с ним гулять будешь, а я по магазину пробегусь, а то и в самом деле, с этими нервотрепками даже про холодильник забыли.
– Ну я-я-я не знаю... – расстроенно протянул Таракашин. – В кои-то веки к ним заглянул в гости, так мне никто даже чаю не нальет!
– А ты давай-ка сам сбегай, – подначила его Василиса. – Купи для любимой супруги хлеба, колбасы, маслица не помешает, конфеток к чаю. Только не «Мерзость в сахаре», а нормальные, шоколадные. Беги, а мы, твоему приходу уж такой чай заварим!
– Что это, в самом деле, за тон такой? «Беги!» – заершился недоделанный супруг. – Я, может быть, с женой хочу пройтись! Люся, представь – кругом деревья в висючем инее, такая легкая сыпь с неба валится, и мы с тобой... под ручку... А под ногами снег, свеженький, только что навалил, и вот так «хрусь-хрусь, хрусь-хрусь», а я на тебя так смотрю и спрашиваю...
– ...А взяла ли ты, кошелек, милая? Не забыла ли дома? – снова влезла Василиса, нарушив жениховские грезы.
– Да что ж такое, в самом деле?! – вскинулся Виктор Борисович.
– Это правда, Таракашин, вот что такое, – фыркнула Василиса. – Люся, собирайся, вместе пойдем.
– Нет уж, дома оставайся! – топнул ножкой гость. – Люся, а ты и в самом деле – кошелек-то не забудь, сейчас же кризис, без денег никто ничего не продаст.
– Все, Таракашин, собирайся и выметайся, – махнула рукой Люся. – Не толкайся здесь, без тебя не повернуться.
– Хорошо, любимая, я подожду тебя в подъезде, – счастливо кивнул Таракашин и, насвистывая, выскочил за дверь.
– Точно, Люся, выходи, а мы с Малышом следом за вами, а то он тебя в магазине опозорит.
– Ну что ты, Вася! – округлила глаза подруга. – Таракашин весьма воспитанная личность, он будет ходить за мной молча... и молча съедать все, за что я еще не успела заплатить. А вот потом я и сама опозорюсь.
Люся торопливо оделась и вышла за двери, а Вася аккуратно надела на Малыша намордник, напялила ошейник и пристегнула поводок. Правда, Малыш тут же заученно поддернул намордник за ажурную газетницу, и тот слез, но подслеповатая Василиса этого уже не заметила.
Люся торопливо сбегала по лестнице, а Таракашин потерялся где-то между этажами. Сегодня утром он так торопился на завтрак, что не успел завязать ботинки, и теперь шнурки чуть не стали причиной несчастья. Вот и пришлось сесть на корточки и заняться делом. А Люся наивно полагала, что сможет от него оторваться. Она быстро семенила по ступенькам и в который раз костерила старосту подъезда: ну никогда лампочки не горят, сколько ж можно на себе экономить? И вообще, кто строил эти хрущобы – на улице день, солнце вовсю шпарит, а здесь такая тьма! Вот сейчас она ногу не туда поставит и растянется во весь свой маленький рост! И, ясное дело, никто не подумает возместить моральный и физический ущерб. Люся уже выскакивала из подъезда, когда за ее спиной послышалось тяжелое дыхание – все же Таракашин ее догнал. Или не Таракашин?
